Другая. Видеть мир не глазами, а сердцем - Элой Морено

– Разве что внутри своей шляпы, – улыбнулась директор.

– Внутри шляпы?

– Да, именно. На самом деле, она мало где была, но она обожает путешествия, и увезти ее куда-нибудь отсюда – это первое, о чем она попросит вас завтра, когда вы снова увидитесь.

– А можно? Я хочу сказать, ей можно выходить?

– Это зависит от многих факторов: если в этот день не назначено никаких процедур, если она чувствует себя хорошо, если это не представляет для нее опасности, если она может добраться туда на инвалидном кресле. И если место, куда она хочет попасть, досягаемо, конечно.

– Досягаемо?

– То есть туда можно добраться. Она просила меня отвезти ее в Мексику, Японию, Корею, Италию…

– Что? – Я застыла в шоке.

– Да, и она говорит об этом серьезно, совершенно серьезно.

– Но зачем?

– Она никогда не объясняла, да я и не настаивала. Луна такая: она сама решает, рассказывать тебе о чем-то или нет.

– И вы ездили куда-то? Я имею в виду, вместе?

– Когда было возможно, да, иногда я делала это ради нее. Но я никогда не понимала, зачем мы ходим в эти места, не понимала, что она надеялась там найти.

Она задумалась:

– В последний раз мы были с ней на прогулке несколько месяцев назад. Я помню момент, когда она попросила меня об этом. В тот день у меня было ночное дежурство. Придя в больницу, я заглянула в ее палату, чтобы поздороваться, и увидела, что она сидит на кровати в своей шляпе и что-то печатает на компьютере. Она была настолько взволнована, что, думаю, даже не заметила, как я вошла. Казалось, она выпила все запасы кофе в мире.

Было около трех часов ночи, когда она появилась на пороге моего кабинета, словно призрак. В пижаме, босиком и в шляпе. Меня чуть инфаркт не хватил, когда я увидела ее.

За несколько месяцев до этого

Во вторник в три часа ночи девочка вскакивает с кровати, чтобы нарисовать символ бесконечности на доске, которую прячет за дверью.

В серой пижаме и в шляпе она выходит из своей палаты и почти бежит по лестнице, позабыв об инвалидной коляске. Она бежит босиком, потому что не хочет никого потревожить. Случилось, это случилось, я только что нарисовала символ, говорит она себе.

Она пробегает весь коридор, проходит через несколько палат и наконец добирается до директорского кабинета.

Она медленно приближается и, словно привидение, застывает в дверях.

Директор, увидев ее, вскрикивает от неожиданности:

– Как ты меня напугала, Луна! Что случилось?

– Мне нужно кое-куда попасть, – нервно отвечает девочка.

– В смысле? Прямо сейчас? Тебе прямо сейчас куда-то нужно? В туалет?

– Нет-нет… мне нужно попасть вот в это место, – говорит она, протягивая листок бумаги с названием города.

Польша

Город встретил рассвет дождем.

Капли мягко стучали по окну комнаты. Женщина только что проснулась, вся дрожа: этот кошмар давно ей не снился.

Все всегда происходит одинаково: она идет куда-то, и вдруг земля уходит у нее из-под ног, и она начинает падать в никуда. Сколько бы она ни летела, она никогда не достигает дна. Она всегда просыпалась именно в этот момент. Ей приходит на ум один из тех странных вопросов, которые могла бы задать только Луна. Почему никто никогда не умирает во сне? В конце концов, она сама же и отвечает на свой вопрос. Человек никогда не умирает в своих кошмарах, потому что сознание всегда будит его вовремя.

Сегодня женщина решает не идти в школу с самого утра, потому что знает, что у входа у нее будет очень мало времени, чтобы увидеть девочку, а с учетом дождя, возможно, и того меньше. Она представляет, как машина паркуется прямо возле ограды и девочка сразу же забегает в здание школы. Женщина думает, что лучше вернуться после уроков, так у нее будет больше возможностей понаблюдать, пока девочка ждет родителей за забором.

Этим утром она решает осмотреть окрестности. Примерно в тридцати минутах ходьбы находится место, которое привлекает ее с тех пор, как она впервые увидела его в интернете: самый большой деревянный пирс в Европе, уходящий далеко в море.

Она не знает, сможет ли она ступить на него, и все же ей нужно туда попасть. С детства у нее сложились странные отношения с морем: она любит его, и в то же время оно вызывает у нее панику. Она могла бы провести всю жизнь, прогуливаясь по берегу пляжа, но не заставила бы себя зайти в воду даже по колено.

Она берет машину напрокат и направляется туда. Минут через двадцать она оказывается на небольшом перекрестке, поворачивает направо, проезжает несколько улиц и добирается до автостоянки. В другое время года она забита под завязку, но сегодня почти пуста.

Дождь постепенно стихает, превращаясь в дымчатую завесу, окутывающую все вокруг. Она выходит из машины, раскрывает зонт и медленно бредет по большой полукруглой площади. Замечает несколько закрытых ресторанов и магазинов неподалеку.

Она подходит к началу пирса – большой деревянной платформе, лежащей на песке, пока нет прилива.

Что-то в этом месте и, возможно, в этом моменте кажется ей знакомым. Это ее беспокоит, ей по-прежнему не нравится это чувство, сопровождающее ее с начала поездки.

Внезапно, без видимой причины, ее охватывает страх. Она боится не чего-то конкретного, но именно неопределенность заставляет все ее тело дрожать.

Она делает глубокий вдох и идет дальше, пока не оказывается на узкой части пирса, как раз в том месте, где он начинает углубляться в море.

Она смотрит на линию горизонта и вздыхает.

Есть ли способ договориться со страхом?

– Луна появилась среди ночи, босая, с листком бумаги в руке, на котором было написано название города.

– И что было дальше? – спросила я.

– В следующую пятницу мы обе поехали в этот город, – улыбнулась директор. – Она так настаивала, что я просто не смогла отказать. Она была очень взволнована, и я подумала, что у этой девочки осталось не так уж много поводов для радости.

Как всегда, Луна заставила меня пообещать, что я не буду спрашивать ее, зачем мы туда едем. Ей просто было нужно, чтобы я ее сопровождала.

И могу вам сказать, что по сей день понятия не имею, для чего мы туда ездили, но из всех вариантов – Япония, Австралия или Мексика – этот был самым