Другая. Видеть мир не глазами, а сердцем - Элой Морено

– Нет, извините.

Я пошла дальше. Дверь в палату Луны была почти закрыта. Я медленно открыла ее, и увиденное меня очень удивило.

Польша

Мужчина в кафе подходит к женщине, которая изо всех сил сжимает в руках чашку.

Она смотрит на него, сама того не желая. Я его откуда-то знаю? Она думает, что это невозможно, тем более за столько километров от дома. Что, если он видел меня возле школы?

Мужчина подходит к столику.

Женщина подносит чашку к лицу, словно этот жест может защитить ее от какой-то угрозы.

Он улыбается и говорит ей что-то на незнакомом языке.

– Sorry, I don't understand[3], – отвечает она.

– Oh, ok… it's your coat, it's on the floor[4]. – Он указывает на пол.

– Oh, thanks, thanks[5], – нервно отвечает она, ставит чашку на стол и поднимает упавшее пальто. Мужчина улыбается, разворачивается и уходит.

Женщина снова берет чашку, делает глоток и говорит себе, что всему есть логическое объяснение, что нет никаких кроличьих нор, никаких шляп, которые делают тебя маленьким только изнутри, но не снаружи. Возможно, существуют фокусы, но не волшебство, никакого волшебства. И все же она продолжает думать об этой пирамидке из монет.

Мужчина выходит из кафе и направляется к дому, у которого останавливалась женщина, прежде чем войти в кафе. Он спрашивает себя, что могло ее так заинтересовать. Он достает небольшой блокнот и записывает адрес и имена, указанные на почтовом ящике.

Идет вниз по улице.

Он пытался рассмотреть ее лицо, прежде всего лоб. Но было слишком темно, он ни в чем не был уверен. Придется попробовать еще раз.

Он поворачивает за угол и ждет, когда женщина выйдет. Он последует за ней, чтобы узнать, куда еще она ходит, с кем встречается, в каком отеле живет.

Пока он ждет, он снова достает письмо, которое получил несколько дней назад. На конверте был нарисован символ бесконечности, внутри лежала фотография женщины, на обороте были указаны координаты и время. Не было только даты, поэтому он приходил к школе каждый день в одно и то же время в течение последних двух недель, пока наконец не увидел ее.

Луна сидела на кровати в позе лотоса. Ее руки лежали на бедрах, шляпа полностью закрывала голову. Она сидела неподвижно, настолько неподвижно, что на мгновение я испугалась, что она не дышит.

Я осторожно постучала в дверь, чтобы не напугать ее и чтобы дать ей знать о моем присутствии. Я подошла к письменному столу, положила сумку и достала несколько документов.

Я продолжала наблюдать за ней какое-то время: маленькое тело, скрытое огромной шляпой.

Я воспользовалась возможностью, чтобы осмотреть всю ее палату. Почему ее поместили на этаже со взрослыми?

Я обратила внимание на висевшую на стене большую карту мира, где кнопками были отмечены разные страны. Чего я не заметила в тот день, так это маленькой доски, расположенной сразу за дверью. Эту доску я обнаружила чуть позже.

Спустя время Луна подняла руки, медленно приподняла шляпу и высунула голову наружу.

– Привет, – сказала она, открывая глаза.

– Привет, – ответила я с улыбкой. – Почему ты сидела в этой шляпе?

– Ну, эта шляпа с-служит мне для м-м-многих целей. Иногда это щит, иногда это место, где я исчезаю, а иногда она с-с-становится моим домом, – ответила она мне, почесав нос.

– Твоим домом? – улыбнулась я.

– Да – ну! – я там чувствую себя в безопасности. Но с каждым днем она с-с-становится все м-м-меньше.

– Шляпа?

– Да, конечно. М-м-может быть, моя голова растет, но я ее измеряла и знаю, что это шляпа уменьшается. Н-н-но только изнутри, с-с-снаружи она всегда такая, как и была.

Молчание.

Со временем я стала лучше понимать мир этой девочки. Мне стало ясно, что эта шляпа была для нее кроличьей норой Алисы. Она просто хотела найти для себя другой мир, пусть и не чудесный, но хоть немного лучше настоящего.

– И что там внутри? – спросила я.

– То, чего нет снаружи, – улыбнулась она. – Там, внутри, у меня нормальная голова, без шрамов, с такой гривой красивых и вьющихся волос. Иногда я блондинка, а иногда – ну! – брюнетка – так! А один раз у меня даже были рыжие волосы. В-в-внутри я гуляю по улицам, и никто н-н-на меня не оборачивается. Там я здорова. Там никто на меня не тычет пальцем, никто н-н-не смотрит косо. Там в-в-внутри я тоже хожу в школу, много школ. Н-н-но в этих школах одноклассники надо мной не смеются. Н-н-никто меня не обижает, потому что у меня есть друзья.

Она вздохнула.

Я крепко стиснула зубы.

– К-к-каждый день там, внутри, другой мир. Сегодня, например, я была в таком месте, где никто – черт! – не смотрел на меня. Там, внутри, мы все не похожи друг на друга, поэтому н-н-никто меня не трогает.

– Во внешнем мире, – я хотела добавить «в реальном», – мы тоже все не похожи друг на друга.

– Да, только одни больше н-н-не похожи, чем другие.

Я пыталась представить, через что ей пришлось пройти в детстве: нервные тики, судороги в плечах, постоянное почесывание носа, заикание, ее пальцы, инвалидное кресло…

Несколько минут мы стояли молча.

– Тебе уже лучше? – спросила я.

– Лучше? – Она почесала нос.

– Да, вчера ты меня здорово напугала.

– Ах да, спасибо, боль прошла. Шляпа очень помогает.

Я не знала, что ответить на это.

Между нами снова повисло молчание.

Я не понимала, с чего начинать терапию. Эта девочка была совершенно не похожа на всех моих предыдущих пациентов.

Я психолог, специализирующийся на неизлечимых больных. Я провела много лет, помогая людям принять смерть, ведь никто нас к этому не готовит. С момента нашего рождения тема смерти становится табу, ее избегают, о ней не говорят в семье, особенно в присутствии детей. Нас не учат осознанию того, что смерть – это часть жизни.

И если здоровым людям невыносимо думать об этом, то для неизлечимых больных все гораздо сложнее: они должны принять, что конец для них наступит раньше, чем ожидалось. К этому нужно добавить ухудшающееся качество жизни, постоянные боли, потерю самостоятельности, ограничения социальной жизни.

Моя работа состоит в том, чтобы сопровождать пациента на протяжении всего процесса, от принятия до скорби, пока он задается вопросами, на которые невозможно найти ответ: «Почему это случилось со мной? За что? Что я сделал?»

– Луна, я здесь, чтобы помочь тебе, если ты, конечно, захочешь. Но я прошу тебя быть со мной честной, я прошу, чтобы ты