Любовь моя Ана - Софья Асташова

награждает тебя. За каждый скинутый грамм награждает непередаваемым кайфом. Если отказаться от еды, то какой новый экстаз, какую новую полноту жизни принесёт только что родившаяся пустота.

«Нет ничего вкуснее, чем чувствовать себя худой», – сказала Кейт Мосс. Это полная глупость, Кейт. Еда не идёт ни в какое сравнение с кайфом от Аны, но я понимаю, почему Кейт так сказала. Она сказала так потому, что тем, кто не был в анорексии, не с чем сравнивать.

«Напиши обо мне так, как никто ещё не писал, – так мне говорит моя прелестная, восхитительно красивая, очаровательная и бескомпромиссная Ана. – Открой свой старенький лэптоп и пиши».

Каждое утро я жду, когда в закопчённой турке приготовится кофе, затем ставлю чашку с чёрным кофе на стол, включаю компьютер и начинаю писать. Ведь не зря всё это было – я должна написать. Я мечтательно улыбаюсь. Верю – я смогу, напишу про анорексию так, как никто ещё не писал.

Но как это сделать? Как написать про анорексию? Никакими словами в точности не описать то, что происходит в голове. Я сама не всегда понимаю. Объяснить Ану в словах невозможно, но я попробую. Пожалуй, будет непросто. Так же непросто, как не есть. Я пишу, но идеи, которые вечером кажутся гениальными, наутро оказываются бесполезной пустышкой. Чем больше я стараюсь, тем глубже тонут во мраке нужные слова.

Можно начать так: каждая девочка хочет быть красивой. Эта девочка решила заморить себя голодом. Что она будет делать? Проще сказать, что она делать не будет. Она не будет есть. Опять ничего. Утром ничего и вечером то же самое. Вот уже три дня – ничего. Как построить вокруг этого книгу?

Я буду не есть. А ещё я буду не есть. Я буду не есть, а потом буду не есть. Я буду не есть. Назовите продукт, и я не буду его есть. Непременно не есть.

в животе пустота,

на весах – сорок два.

Я буду не есть с азартом.

Прекрати есть и пей воду.

Почувствуй в себе пустоту и свободу.

Я буду амбициозно, самозабвенно предаваться голоду. Я понимаю, что не могу голодать вечно, но могу вечно писать об этом.

Меня охватывает одержимость, когда я произношу вслух «анорексия». Какое волшебное слово! Я получаю особое удовольствие, повторяя его. Вся моя личность будто умещается в одном этом слове. Я трепещу, произнося его вслух, – такое оно интимное, чересчур интимное. Я бы не хотела, чтобы вы плохо с ним обошлись.

Что же, в сущности, представляет собой эта болезнь?

Анорексия – полный или частичный отказ от приёма пищи под влиянием психопатологических расстройств. Аппетит у больных анорексией присутствует. Неправда, что они не хотят есть. При анорексии наблюдается патологическое желание потери веса, сопровождающееся сильным страхом ожирения, искажённое восприятие своего тела и беспокойство о мнимом увеличении веса, даже если такого в действительности не наблюдается.

Анорексия – это само высокомерие юности, сама затаённость гордых мечтаний.

Анорексия – это воля, побеждающая непокорное тело. Нет ничего более увлекательного, чем смотреть за их сражением.

Анорексия – это помнить обо всём, что может пойти не так. Здесь нет места случайности или случаю. Помнить, что везде враги, везде подстерегает опасность.

Ана – божественное олицетворение болезни, которая заставляет женщин и девочек убивать себя. О том, что под её влияние обычно попадают девушки, сейчас знают многие. А что ещё мы знаем об этой болезни? Болезни ли? А это точно болезнь или нам просто нечем заняться? Такое мнение тоже распространено. Когда я только начала болеть, врачи не хотели слышать про анорексию. Устало отмахивались и говорили: «Вот родишь ребёночка, и всё пройдёт», а на то, что у меня нет месячных, отвечали: «Тебе надо просто поесть нормально». Просто поесть нормально – пельмени, жареную картошку. «Просто»? Нет в этом ничего простого.

Они правы: еда – это лекарство, но проблема в том, что мы не хотим лечиться.

Отсутствие месячных заставляло меня чувствовать себя особенной. Даже больше – я чувствовала себя сверхчеловеком, со злорадным превосходством смотрела на женщин, которые покупали в аптеке прокладки или тесты на беременность.

Анорексия – болезнь, узнав которую однажды, уже не сможешь от неё освободиться. Она сжирает изнутри и убивает всё человеческое. Это неосознанное стремление к смерти. Буду худеть, пока не достигну нуля. Полюби голод и желай быть голодной.

Анорексия – это способ показать другим, как тебе больно. Я хочу, чтобы моя жизнь отражала то чувство боли, которое живёт глубоко внутри меня.

Эта болезнь ограничивает пространство человека до предела – собственное тело становится клеткой. Но погружение в себя расширяет внутреннее пространство до бесконечности. Потому что в себе, в возможности ощущать свои кости, она открывает вечность.

Мысли о еде заполняют каждую минуту. Еда, как и её отсутствие, вытесняет все остальные желания, всё человеческое. Любые отношения отметаются как лишние или разочаровывающие. Еда становится культом, а приём пищи превращается в ритуал. Сколько бы ты ни ел, голод не пройдёт.

И вот этим я занимаю свою голову? Для чего это нужно? Для чего думать о еде каждую минуту? Жить от отвеса до отвеса? Для чего стремиться к нулю? Для чего исчезать?

Я не могу это объяснить. Но знаю, что, испытав однажды, никогда не сможешь забыть ощущение от своих костей. Видеть и трогать свои кости – наивысшее наслаждение, которое мне доводилось испытывать, но всё остальное вокруг превращается в ад – ты выпадаешь из общества, из семьи, из жизни. Перестаёшь быть человеком, или даже кажется, что всё это происходит не с тобой, а ты – маленькая клеточка где-то внутри этих костей.

Анорексия – это время амбивалентности. Я могла чувствовать две несовместимые вещи одновременно. Я чувствовала себя самой несчастной и самой счастливой девочкой на планете.

Мир схлопнулся до пределов моего тела, но при этом он был так глубок, что за его границами мне ничего не было нужно. Мои косточки – они сулят все наслаждения мира, но почему я плачу?

Анорексия позволяет мне не чувствовать себя одинокой. Она понимает меня, я могу рассказать ей всё. Мы держимся вместе, потому что остались одни в целом мире. Вдвоём бороться против всего мира проще, чем поодиночке. Она – злонамеренна. Я – чувствительна. Мы обе готовы вспыхнуть. Спичка и коробок. Взрывоопасная смесь.

Мы передвигаемся с изумительной лёгкостью и