Гнездование - Рошен О'Доннелл

– Еще!

– Птица-секретарь до смерти затаптывает добычу. Синий кит пукает так сильно, что внутри этого подводного пузыря может поместиться целая лошадь. А перья совы почти не издают звуков…

Элла уже заснула, зажав ушко Прыгуна в пухлом кулачке.

Кажется, что место, где она припарковалась, находится на краю Вселенной. Трудно поверить, что за соседней рощицей виднеются городские огни. Воспоминания искрятся и затухают. Моменты – как световые вспышки. Танец с Райаном. Его губы на ее обнаженных плечах. Первый крик Софи из-за голубой занавески в операционной. Чашка с отколотой ручкой на дне раковины. Осколки фарфора на руках. Подслушанный разговор Райана с братом. Она у меня попляшет. Какое неуважение. Я ей это так не оставлю. Сосновые иглы. Забытые мягкие игрушки с блестящими радужными глазами.

8

Она просыпается в белом тумане. За ночь на холм спустилось облако, сделав сосны едва различимыми. Ощущение конца света, все вокруг словно бы перестало существовать. Стоит Киаре пошевелиться, как шею и плечи пронзает боль, будто они всю ночь были стиснуты клещами. Во рту кислый привкус.

Элла, спящая у мамы на коленях, прижавшись к рулю, зашевелилась. Ночью она несколько раз просыпалась и плакала.

– Где мы, мамочка? – Софи скидывает одеяло, перевешивается через мамино кресло, зевает. – И что у нас на завтрак?

Киара выходит из машины и окунается в прохладную влажную белизну. Она пытается размять шею, поочередно трясет затекшими ногами. Элла и Софи тоже выбираются наружу. Они прыгают и пинают гравий, пока Киара роется в забитом багажнике в поисках овсяных батончиков и соков.

Когда туман начинает рассеиваться, мир снова приобретает очертания. Рядом с площадкой, на которой они остановились, пасутся медово-коричневые коровы с мокрыми носами, жуют жвачку, внимательно наблюдают за ними. Из еловых зарослей доносится воркование диких голубей. Откуда-то снизу по склону слышится громкое и возмущенное блеяние овец. Они будто бы кричат: «МАМ! МАМ!»

После того как девочки поели, она медленно выехала в сторону города. Бензин почти на исходе. О чем она только думала, когда перлась в такую даль? Дочки не наелись, так что ей пришлось остановиться в магазине и что-то прикупить. Впереди пробка. Вот тупица, поехала в Уиклоу. Как есть тупица. Утром у нее в кошельке лежало двадцать евро, но она уже потратила семь с половиной на маффины и яблочный сок. Скоро они снова захотят есть. Обед. Потом ужин.

Им придется оставить машину и пойти пешком, никуда не деться. Киара пересекает Феникс-парк, сворачивает на Честерфилд-авеню и заезжает на парковку крикет-клуба. На столбе объявление: «Парковка зарезервирована для членов крикет-клуба. Работает эвакуатор». Но вокруг никого. Киара решает рискнуть. Глядя в зеркало заднего вида, она ловит взгляд Софи.

– Мы снова на качели? – спрашивает она.

– Нет, милая. Мы идем… на одну встречу.

– Круто! Такого мы еще не делали.

Все в один день. Сегодня они делают все, чего они раньше никогда не делали.

Что на нее вчера нашло? Она сама себя не понимает. Какая глупость – вот так взять и уехать?

Киара включает телефон.

Райан (15 пропущенных звонков)

Элла утомилась, хочет ехать в коляске. Коляска лежит в самой глубине заваленного багажника, под горой мусорных пакетов, которые приходится по одному выкладывать на гравий. Колеса коляски за что-то зацепились. Киара дергает и рвет оставшийся в багажнике пакет. Потом она раскладывает коляску, пристегивает Эллу, сует пожитки обратно в багажник и направляется к Паркгейт-стрит.

Что она там скажет?

Со стороны пивоварни «Гиннесс» веет солодом. Запах такой густой и хмельной, что вызывает тошноту. Во рту сухо. Киара чувствует, что невольно замедляет ход, подходя к воротам парка, а значит, к месту своего назначения.

Между облаками мелькают скворцы. Некоторые из них отбиваются от стаи, рассыпаются дробинками по сизому небу. Софи бегает по широкому газону вокруг Колонны Веллингтона. Постарайся задержаться в моменте. Разве не этому ее учат сайты про родительство? Киара медленно выдыхает, стараясь вобрать в себя спокойствие парка. За пять лет в браке она полюбила открытые пространства и, наоборот, стала настороженно относиться к закрытым помещениям, избегать ситуаций, когда ее легко загнать в угол. Салоны автомобилей в долгих поездках. Кухня. Постель.

Что именно она сейчас скажет?

Мимо проносится мальчишка на электросамокате, за ним девочка, которая кричит: «ДАВАЙ ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ! СКОРЕЕ!» Бабочка садится на одуванчик у ног Софи. Дочка приседает, начинает внимательно рассматривать ее, но бабочка закрывает крылья. «Смотри, мамочка, она маскируется».

Звонит телефон.

– Киара?

Услышав мамин голос, Киара чувствует себя так, будто только что упала с огромной высоты на что-то мягкое.

– Киара, дорогая. Шинейд мне все рассказала. Наверное, тебе так страшно сейчас.

Как маме это удается? Как получается понять все без слов? Она наполовину защитная сетка, наполовину торнадо.

– Я все решила, мам. На этот раз я к нему не вернусь. Мне просто кое-что нужно подготовить. С нами все будет в порядке. Вчера ночью было несладко, но сейчас мы как раз идем туда, где нам помогут.

– Мы с Шинейд приедем и заберем тебя.

– Нет, мам.

– Доедем до Холихэда. Я забронирую билеты на паром.

– Нет. Мам, ты не понимаешь! – Киара понижает голос. – Тебе Шинейд не сказала, что ли? Райан сделал так, что я не могу вывезти детей за границу. Я попыталась. Нас не пустили в самолет. Все из-за моей прошлой попытки.

Два года назад. Ледяной январь. Элле всего три недели, Софи нет еще двух лет. Ночью накануне побега она сидела на супружеской кровати, прижимая спящую Эллу к груди, а Райан нависал над ними, тыкал пальцем, приближал лицо к ее лицу, что-то говорил. Что говорил? Она помнит только то, как щелкала его челюсть, как расширялись зрачки и глаза казались черными. Он пытался заставить ее с чем-то согласиться. Точно. «Произнеси это. Да что с тобой? Почему ты не можешь просто это сказать? Скажи, и все».

Она наотрез отказывалась, и наступил момент, когда его ярость должна была выплеснуться наружу; в комнате не осталось воздуха. Райан наклонился над ней, вены на шее пульсируют, мускулы напряжены, в глазах огонь ненависти. Она закрыла Эллу обеими руками и приготовилась к худшему. Но в последнее мгновение он отстранился, выбежал из комнаты и оставил ее одну с бьющимся в горле сердцем.

Позже она отнесла Эллу в комнату Софи и всю ночь просидела на полу спиной к запертой двери. Когда наутро Райан ушел на работу, она усадила дочерей в машину и помчала к аэропорту. У нее перед глазами до