Гнездование - Рошен О'Доннелл

Она не может решить, что сказать, а Райан с хмурым видом возвышается над ней.

– Почему ты в пижаме? И где дети?

– В детском саду. Я же тебе говорила…

Она осекается. Смотрит на ноги, замерзшие под тонкой тканью с леопардовым принтом.

– Нет, не говорила. Ты вообще мне ничего не говоришь. – Райан отодвигает стул и садится напротив, широко разводит руки на столе. – Так что?

На нем джемпер винного цвета с треугольным вырезом, надетый поверх хлопковой рубашки, свежевыбритые щеки от холода горят румянцем. Именно в таком виде он должен являться на совещания в Министерство государственных расходов и с самым серьезным видом пояснять содержимое своих электронных таблиц. Что-то задевает ее, не дает дышать. Есть в нем та искренность, та привлекательность, на которую она запала. Он сидит напротив – и она уже не может вспомнить ни одной причины, по которой решилась от него уйти. Все ее тело сопротивляется разговору, ее словно окунули в ледяную воду. Киара теребит пальцами потускневшие пуговицы на манжетах джинсовки, избегает его взгляда. Издалека их встреча может показаться первым свиданием.

Потом его фасад спадает. Он резко мотает головой. В этом движении сквозит жестокость, смена происходит быстро, словно облако в один миг заслоняет солнце. Он говорит:

– Мне необходим кофе, только после него я смогу заняться всем этим говном. Ты будешь?

– Просто воды.

Он заходит в кафе, она остается ждать и наблюдать за чайками с изогнутыми желтыми клювами, которые выклевывают из брусчатки хлебные крошки. Возле арки женщина в красной бандане накручивает на пальцы волосы, то ли от скуки, то ли нервничая в компании мужчины в кепке. Двое мальчиков лижут мороженое, слюнявый доберман смотрит на них такими глазами, будто у него вот-вот от горя разобьется сердце.

Что ты ему скажешь, что ты ему скажешь, что ты ему скажешь?

Райан ставит перед ней стакан воды с позвякивающими кубиками льда. Он садится на свой стул, разрывает пакетик с сахаром, высыпает его в эспрессо и начинает говорить, не поднимая на нее глаз:

– Только не говори, что в этом замешана твоя мать. Потому что, честно тебе скажу, здесь попахивает участием Роны Девайн.

– Мама даже не знает.

Почему она всегда чувствует себя так, словно только что соврала, даже когда это не так?

Он насмешливо фыркает, помешивает кофе.

– В это мне трудно поверить. Передай Роне, чтобы немедленно перестала использовать моих детей. Ей вовсе не обязательно перехватывать контроль над твоей жизнью только из-за того, что ее собственная жизнь не удалась. Только из-за того, что она чувствует себя одиноко и подавленно.

Ей хочется зажать уши руками. Изнутри ее щекочет холодок, ощущение собственной уязвимости. Перед Райаном она абсолютно обнажена. Все секреты, которыми они обменялись при знакомстве, рассказанные в момент близости. Все, что нельзя было ему говорить. Отец ушел, когда я была грудным младенцем, Шинейд только исполнилось три… Маме нужно было бы уехать домой в Дерри, но она слишком упрямая для этого. Киаре досадно вспоминать, как она рассказывала все это, а Райан слушал, поглаживая ее волосы. Ей хочется кричать. Стоп. Просто молчи. Ты разве не знаешь, что он сейчас ухватится за твои слова? И будет припоминать тебе снова и снова, пока ты не начнешь сомневаться, что было твоей слабостью изначально, а что насадил и заботливо пестовал он сам? Она пытается говорить ровно.

– Моя мама тут совершенно ни при чем.

Кафе шумит, но они с Райаном в каком-то вневременье, в молчаливом и замершем пространстве. Она сидит на кровати в доме в Гласневине, прислонившись спиной к изголовью, и прижимает к груди новорожденную Эллу. Смотрит на дверной проем за его спиной.

– Ты сам знаешь, как плохо мы жили в последнее время, – говорит она сиплым голосом.

Он не отвечает, так что она пробует иначе:

– Я просто хотела отвезти их к маме на несколько дней. Подумала, нам всем необходимо чуть больше личного пространства. Но ты не дал мне этого сделать.

– А что мне оставалось? Я вынужден был воспрепятствовать. Пришлось связаться с полицией. Я знал, что если ты выедешь за пределы страны, я больше никогда не увижу своих детей.

– Это не так, Райан. Ты сам прекрасно знаешь. Я не такая.

Он берет ее ладони в свои, смотрит так пристально, что она вынуждена поднять взгляд.

– Чего ты хочешь? Ты вообще получала мои сообщения?

От запаха кофе из чашки Райана Киару с души воротит. В обычной жизни она любит кофе. Она делает глоток воды.

– Я хочу, чтобы мы жили раздельно, – слышит она свой голос, и он так вежлив, словно она просит еще один стакан воды. Он убирает руки. Киара чувствует, как сжимается горло, полностью блокируя поток слов. Голос звучит издалека. Высокие стены усиливают каждый звук, порождают эхо. Гигантская ловушка из стекла.

Киара уже не смотрит на Райана, переводит взгляд на зарешеченные окна. Потом на покрытые мхом булыжники. Она говорит:

– Я не хочу ругаться. Я хочу, чтобы мы оба работали ради благополучия наших детей. – Он ничего не отвечает, поэтому она решается продолжить: – Ты не даешь мне уехать домой в Шеффилд. Так что я подумала, почему бы тебе не освободить дом и не позволить нам с девочками пока оставаться там. Так будет проще. Для них. Но только пока я не найду нам с ними другое жилье.

Райан внимательно смотрит на нее.

– Что происходит? Зачем ты это все делаешь?

– После той ночи…

– Что? Но ведь ничего же тогда не случилось. Малыш. Я так тебя люблю. Это бред.

– Слушай, Райан, давай просто договоримся насчет дома.

– Ты хочешь, чтобы я выехал из собственного дома? Ясно, ты сошла с ума. Как ты будешь без меня справляться?

– Как-нибудь справлюсь. Найду работу. Что-нибудь придумаю.

– Работу? – Он допивает кофе, встает. – Малыш, я тебя люблю. Люблю до смерти. Но разговаривать с тобой, когда ты в таком состоянии, невозможно. И вообще, ты беременна. – Он смотрит на нее испытующе. Кивает, убедившись, что прав. – Я знал. Вот почему ты спятила. Послушай, мне пора на работу. Я уже пропустил важную встречу. Увидимся дома.

Они встают, он притягивает ее к себе и крепко обнимает. Киара вся горит, вот-вот готовая расплакаться, он берет ее лицо в ладони, большими пальцами вытирает слезы и говорит:

– Ладно тебе. Я тебя люблю. Не делай этого.

6

– Ушла? В смысле окончательно и бесповоротно? Бог ты мой, Киара. РОРИ, ТИХО,