Гнездование - Рошен О'Доннелл

– Мама, вверх!

Она берет на руки Эллу и направляется к рамкам досмотра, обходит целующуюся парочку (женщина на цыпочках, руки в замке на шее бойфренда).

Они останавливаются перед металлодетектором, снимают обувь. Сгорая от стыда, она укладывает красные сумки в поддоны и ставит их на конвейер. Сканер выявляет металлические пружинки пары прищепок, по случайности оставшихся на легинсах и подолах платьев. Работники аэропорта дружелюбно улыбаются.

– Семейные обстоятельства, – произносит она, краснея.

– Не переживайте, милая.

«Ты такая красивая. Никогда не встречал женщин красивее тебя».

– Какой ОГРОМНЫЙ самолет! Скоро увидим бабулю!

«Я полюбил тебя с первого взгляда. И буду любить тебя вечно. Пожалуйста, дай нашей семье еще один шанс».

Объявляется посадка на рейс FR548 до Манчестера.

– Извините, милая, просим вас задержаться на минутку.

Щеки мгновенно вспыхивают. Служащий аэропорта забрал их паспорта, наклонился к коллеге, и вместе они изучают их документы. Теперь он возвращается, проводит ладонью по лбу. Волосы с проседью. Добрые карие глаза. Нортсайдский выговор.

– Извините, пожалуйста, а есть ли у вас письменное разрешение на выезд от второго родителя детей?

– Прошу прощения?

Он вздыхает, аккуратно закрывает паспорта и отдает их обратно Киаре, после чего тихим голосом продолжает:

– Милая, на паспорта девочек наложен запрет. Они не могут покидать страну без разрешения второго родителя. Их отца. Те, кто продавал вам билеты, должны были знать…

– Но он же отпустил нас. Мы разговаривали по телефону, и он…

У нее такое чувство, что на нее смотрит вся очередь, но, оглядываясь, видит, что никому нет дела. Какая тупица. Так и видит, как он выходит на улицу, только из душа. Сад пуст, прищепки на лужайке. Сколько времени прошло, прежде чем он потянулся к телефону и позвонил в полицию? А вчерашний разговор… Как он, наверное, смеялся.

– Так что же нам делать? Что?..

– Следуйте за Джейсоном, он выведет вас из здания. Вам есть с кем связаться?

В зале вылетов слишком шумно, чтобы кому-то звонить. Она выводит девочек на холодный ветер через автоматические двери.

Софи и Элла присаживаются на сумки с бельем, прислоняются спиной к стеклянной стене кофейной точки. Пока девочки едят маленькие рисовые хлебцы, Киара достает из бокового кармана сумки ручку и пишет несколько слов на ладони, словно шпаргалку. В то время как в трубке идет гудок, она пытается прочитать, что написала, но ладони так сильно потеют, что слов больше не различить.

– Райан, мне показалось, ты не был против того, чтобы мы уехали к маме на несколько дней. Ты же разрешил. Я сейчас в аэропорту и…

В трубке раздается смех.

– Великолепно. Это после того, через что ты заставила меня пройти за прошедшие двадцать четыре часа. Теперь ты звонишь и выставляешь свои требования.

Мысли несутся вскачь. Она изучает чернильное месиво на ладони, силясь хоть что-то разобрать. На белой церкви позади автобусного терминала золотые буквы: БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ.

Софи говорит:

– Рисовые хлебцы кончились. А есть еще что поесть?

– Приезжайте домой, поговорим, – говорит Райан.

Домой. Киара с трудом сглатывает слюну.

– Нет, – слышит она свой голос будто бы со стороны. – Разве мы не можем все обсудить по телефону?

– Только лично. Нам необходимо поговорить один на один. Твое поведение влияет на моих детей, возможно, это станет для них травмой на всю жизнь, а ты даже не хочешь выделить пять минут на встречу и разговор со мной…

– Ладно, хорошо. Я с тобой встречусь. Мне сейчас нужно забрать машину, девочек отвезу в садик. Еще рано, их еще примут. А потом мы с тобой увидимся.

В ней словно бы проснулась практичная Шинейд, пробившись сквозь все помехи.

– В кафе в Феникс-парке в десять, – говорит он.

– Договорились, – отвечает она. – Я приду.

Он вешает трубку, в ее висках начинает стучать.

Где они сегодня будут ночевать? Будет ли свободный номер в «Ионе»? Куда им идти?

Возможно, ей стоит обратиться в шелтер. Должны же существовать такие места? Но что она там скажет? Муж невежливо со мной разговаривает. Ночами кое-что происходит, я не могу об этом говорить. У меня такое чувство, что собственное тело мне не принадлежит. Когда он зол, у него щелкает челюсть. Кажется, он мог бы меня ударить, хотя ни разу этого не делал. Когда она пытается описать свою жизнь словами, проблемы рассыпаются в прах.

Я не слышу собственных мыслей. Я больше не знаю, кто я. Я не уверена, что существую. Я будто привидение. Нет энергии, силы на нуле. Чувство, что я обескровлена, парализована страхом.

Райан словно раскрутил ее на месте так сильно, что земля плывет под ногами. Она больше не ориентируется во времени и пространстве.

5

В пыльном бардачке она находит подводку для глаз. Опустив противосолнечный козырек, смотрится в прямоугольное зеркальце и рисует тонкую черную линию над верхними ресницами. Боевой раскрас. Она поправляет нерасчесанный хвостик, оттирает с майки пятно от варенья, вылезает из машины и идет мимо обнесенного стеной сада к Феникс-кафе.

– Неполадки с машиной, – так она объяснила Мейрид причину опоздания девочек в детский сад на целый час. Причину, по которой в ланч-боксах сегодня сэндвичи из «СПАР» и упаковка чипсов «Тайто» с сыром и луком, а не обычные, резанные дольками фрукты. Софи задержалась у ворот, не хотела заходить. Киара чмокнула девочек в лоб и сразу побежала к машине, пока ни одна из них не запротестовала.

Странно быть в этом парке без Эллы и Софи. Девочкам нравится играть в дочки-матери под густой кроной тисов возле кафе. В выходные, когда ей приходилось придумывать бесконечные предлоги, чтобы уйти из дома, они проводили здесь долгие часы, сидя на земле под пологами деревьев, в тенистых зеленых пещерах. Киара и сейчас слышит их смех в лагунах зыбкой тени, представляет, как они втроем забираются на ветви, гладко отполированные детскими ладонями за прошедшие сотни лет. Тепло этих воспоминаний успокаивает ее, заставляет дышать ровнее. Все это она делает ради детей. Чтобы они не выросли с ощущением, что человеческие взаимоотношения должны выглядеть так, как отношения между их родителями.

Во внутреннем дворике позади кафе она находит место за кованым металлическим столом и принимается ждать. Наверное, когда-то давно здесь была конюшня. К кафе примыкает музей Феникс-парка с высокими зарешеченными окнами, выходящими на белую площадь.

Она чувствует присутствие мужа прежде, чем видит его.

Райан протягивает ей букет хризантем в шуршащем целлофане, наклоняется и целует в щеку. Застигнутая врасплох, она смотрит на мокрые липкие срезы