Алчность - Анита Берг

— Сначала я вообще хотел сразу же бросить все и вернуться в нормальную, безопасную жизнь. Мне казалось, что я просто не выдержу, но прошло время, и я решил, что останусь. Когда ты видишь это, то чувствуешь себя таким беспомощным… Тебя охватывает желание хоть чем-то помочь этим детям. — если все от них отвернутся, то как они выживут?

Дитер коротко глянул на молодого человека и опустил глаза: ему вдруг стало стыдно за то, что в молодости, да и в зрелости тоже, ему никогда не приходило в голову помогать другим.

Обстрел прекратился, и они вышли на улицу. В воздухе плавала пыль и стоял запах взрывчатки.

— Нам надо перейти улицу вон там, где столпились люди. Снаряды уже не падают, но зато остались снайперы. Видите то полуразрушенное здание на повороте? Они стреляют оттуда, так что это самое безопасное место — относительно, конечно, — рассмеялся Джо. — Нам придется дождаться своей очереди.

— Неужели другого пути нет? — спросил Дитер.

— Только если вам надоело жить, — усмехнулся Джо.

Дитер принялся наблюдать за стоящими у каких-то развалин пожилыми женщинами с хозяйственными сумками и мужчинами в костюмах и с портфелями — они словно делали вид, что все в их жизни идет нормально. Лица людей застыли в ожидании: они к чему-то прислушивались. Когда раздавался сухой треск выстрела, они все дружно пригибали головы, и трое или четверо перебегали открытое пространство — очевидно, стрелку требовалось время на то, чтобы перезарядить оружие. Чтобы успокоиться, Дитер несколько раз глубоко вдохнул. «Черт возьми, я что, сошел с ума? Что я здесь делаю? Надо повернуться и пойти туда, откуда я пришел. Ради чего я подвергаю жизнь опасности?» — говорил он себе.

Раздался пронзительный крик в женщину, перебегавшую улицу, попала пуля. Тут же трое мужчин, в том числе Джо, припали к земле и по-пластунски поползли по выщербленному асфальту. Оказавшись рядом с женщиной, они осторожно перетащили ее в безопасное место.

— Джо, это был очень храбрый поступок, — проговорил. Дитер, похлопав парня по плечу.

— Пустяки, — пожал тот плечами. — Наверное, все дело в том, что я получаю от опасности какое-то извращенное удовольствие: честно говоря, жизнь здесь сильно отличается от жизни в Милуоки.

Наконец подошла их очередь. Дождавшись выстрела, Дитер бросился бежать. Его сердце бешено стучало — и от возбуждения, и от страха. Добравшись до противоположной стороны улицы, они радостно обнялись.

— Теперь будет полегче, — сообщил немцу Джо. — Но на всякий случай пригибайте голову.

Петляя и держась поближе к стенам, они продолжили свой путь и наконец достигли большого невзрачного здания с оштукатуренным фасадом. Похоже, когда-то это была школа, но теперь ее окна были забиты досками: стекол давно не было. На школьном дворе нс осталось ни одного дерева, зато повсюду торчали пни — судя по всему, деревья пошли на дрова. Джо открыл дверь, ведущую в подвал, и спустился по ступенькам. Вошедшему следом Дитеру показалось, что он попал в преисподнюю: в тусклом свете одинокой лампочки, висевшей под потолком, трудно было что-то разглядеть, но, судя по стоящему здесь шуму, помещение было битком набито детьми.

— Это наш сиротский приют, — почта с гордостью произнес Джо. — Мы не знаем наверняка, все ли они сироты: одних мы нашли на улицах, другие прятались в разрушенных домах. Некоторые из них здесь уже полгода, а некоторые прибыли лишь час назад. Пойдемте.

Они прошли через большую комнату и вошли в помещение поменьше, где юная медсестра терпеливо кипятила на огне кастрюлю с кухонными ножами и парой ножниц. Дитер подумал: не стерилизует ли она их, и если так, то с какой целью?

— Это не только приют, но и госпиталь? — спросил он.

Медсестра обернулась.

— Думаю, можно сказать и так, — ответила она. — Здесь менее опасно, ведь местная больница постоянно обстреливается. Мы делаем для детей все, что можем, и если ранения не слишком серьезные, то стараемся сами с ними справляться. Если же состояние ребенка по-настоящему тяжелое, мы отвозим его в больницу, но сегодня мы никого не возили: на улице постоянно стреляют. Джо, доктор опять не добрался до нас, — обратилась она к молодому американцу.

— Вот черт! — выругался тот. — Как мальчик?

— Мне очень жаль, но он умер. — Девушка протянула руку и погладила Джо по запястью. — Ты и так сделал все, что от тебя зависело.

Джо отвел взгляд.

— Вы принимаете только детей? — поинтересовался Дитер, чтобы дать парню возможность прийти в себя.

— Да, взрослые уж как-нибудь сами о себе позаботятся. Но кто позаботится о детях? А ведь они — наше будущее, — проговорила медсестра.

Дитер не стал ничего говорить по поводу того, как хорошо она знала английский — такие комплименты явно были здесь неуместны.

Джо и девушка провели его в следующую комнату. Весь пол здесь был устлан аккуратными рядами матрасов: их было так много, что пройти между ними было довольно трудно. На каждом из матрасов лежали по два или даже по три ребенка. На Дитера уставились большие детские глаза, но в этих глазах совсем не было жизни.

— Это наши самые тяжелые пациенты. Другие дети, те, которых вы видели в большой комнате, выглядят получше, — словно услышав его мысли, сказала медсестра.

Глядя на грязные бинты, Дитер медленно прошел между матрасами. Он почти физически ощущал страх и боль, не отпускавшие детей. Дойдя до стены, он обернулся.

— Их глаза совсем не похожи на глаза детей! — с мукой в голосе, проговорил он.

— Они видели то, чего не должны видеть дети — и смерть еще не самое страшное. Они видели, как пытают их родных, как насилуют их матерей и сестер. Некоторые из них испытали такое потрясение, что даже перестали говорить, — пояснила медсестра.

— Но если вы будете использовать такие грязные бинты, их раны воспалятся, — Дитер указал на одного мальчика, нога которого была обмотана какой-то серой тряпкой.

Девушка рассмеялась:

— Это все, что у нас есть.

— Думаю, я способен обеспечить вас всем нужным, — заявил Дитер.

— О, мы всем обеспечены, просто до нас ничего не доходит, понимаете? Из-за этого проклятого конфликта помощь не могут нам доставить.

Медсестра подошла к одному из матрасов, опустилась на колени и начала разматывать повязку на ноге девочки, которой было не больше трех лет.

— Шрапнель, — объяснила она Дитеру.

Девочка захныкала и попыталась вырваться из рук медсестры. Дитер с удивлением увидел, что слез не было, ребенок лишь издавал какие-то странные сдавленные звуки. Бессмысленное выражение у нее на лице сменилось гримасой страха.

— Вы можете ее подержать? — обратилась сестра к мужчинам. — Иногда они брыкаются.

Дитер