Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

Куба была страной нищей, голодной, ничего в ней не было, кроме как в валютных магазинах, поэтому местное население и кубинские спекулянты скупали у советских военнослужащих ВСЁ…. Начиная от солдатских трусов, горючего, продуктов и другого. Я ничего не имел против и моя жена, и я как и все, начиная от последнего солдата и кончая начальником Всего Учебного центра с Начальником Политотдела, торговали, продавали…. Я не имел ничего против, пока продавали своё личное, но когда начинали запускать шаловливые ручонки в государственные закрома, а особенно замахиваться на солдатское обеспечение – вещевое и продовольственное, вот тут у меня глаза наливались кровью. И я ловил за руку – складчиков, зам по тылу, устраивал засады с разведчиками, внезапно опечатывал вещевой и продовольственный склады и проводил ревизию, по результатам которой потом с начальника склада и с зам по тылу высчитывали деньги. Причём, не в рублях, а в валюте. Наживал врагов и опять ловил. Справедливости надо сказать, ловил то мелкому и то только в своём Учебном центре. Я был старлеем, поэтому по субординации и из-за инстинкта самосохранения, на верхние эшелоны воровства не лез. Понимал – сожрут мигом. Да и считал, что там рулить должен офицер повыше меня. И был там тоже неугомонный майор – тоже борец…

Имел достаточную информацию по верхам – Где, когда, почём, сколько….? И в один пиковый момент у меня произошёл конфликт с зам по тылу всего Учебного центра полковником Хряковым, которому вдруг захотелось влезть в мою разведывательную деятельность и нагнуть меня, чтобы показать – он полковник, а я всего лишь старший лейтенант. Влезть тогда в свои дела не дал, а вот в запале словесной перепалки, пришлось выложить кое какие факты совершенно не красящие полковничьи погоны.

Вот об этом сразу же все окружающие и подумали. И я мигом проникся злым торжеством, решив немного отыграться на ворюгах. Тем более ещё свежими были воспоминания о недавнем расследовании по поводу незаконной продажи новенькой автомобильной техники, прибывшей из Союза для замены списанной, кубинцам из Учебного центра.

– Пусть, суки, подёргаются…, – мстительно подумал я.

Маршал повернулся к полковнику Меркурьеву и кивнул на меня: – Кто командир?

– Подполковник Подрушняк, – мой начальник вышел из строя, и вытянулся рядом со мной.

– Как служит старший лейтенант?

Возникла мимолётная пауза, в течение которой подполковник, не зная содержания конверта, просчитывал варианты ответа. Но Подрушняк был порядочным человеком и хорошим командиром и в такой непонятной ситуации, мог дать только нейтральную характеристику, типа: – Старший лейтенант Цеханович, профессионально подготовлен, со своими обязанностями и поставленными задачами справляется. Есть ряд замечаний, но над ними он работает…., – примерно что-то такое. А вот замполит нашего учебного центра, гнилой капитан, мог запросто утопить.

Ответить Подрушняк не успел, с задних рядов свиты Ахромеева выдвинулся полковник и, наклонившись к начальственному уху, громко прошептал: – Это тот старший лейтенант, у которого вся Гавана под обстрелом….

– Аааа…, – весело протянул маршал и с живым интересом взглянул на меня, – ты чего ж, старший лейтенант Гавану решил уничтожить?

– Товарищ маршал Советского Союза, учитывая возможность внезапного нападения потенциального противника и очаговую оборону, заранее запланировал огневые налёты по возможным местам высадки десанта. Я думаю, что есть разница между «держать под обстрелом» и «заранее запланировать огневые налёты». – Сказал и внутренне испугался, понимая, что вступаю в спор с не просто вышележащим начальством, а с верховным начальством. По идее я должен сейчас «мемекать и бебекать», удариться лбом об асфальт плаца, сказать – Что ВИНОВАТ, что ИСПРАВЛЮСЬ, что карта, тут же после замечания была уничтожена и так далее и тому подобное… А так стоял и ждал разноса, так как полковник на мой ответ сурово посмурнел лицом.

Но маршал воспринял мои слова нормально: – Ну что ты, старший лейтенант, с таким вызовом отвечаешь? Молодец…, что работаешь на опережение. Я ведь во время войны тоже имел отношение к артиллерии… так что понимаю. И не такое на войне выделывали. Хорошо, не будем отвлекаться, давайте дальше работать, – и сделал шаг влево к очередному офицеру.

Пока маршал был рядом, постепенно смещаясь от нас всё дальше, всё было нормально. Но как только Ахромеев с сопровождающими офицерами удалился вдоль строя на приличное расстояние, я оказался в центре внимания, как негодующего, так восхищённо-сожалеющего.

Ко мне подошёл подполковник Подрушняк, пристально посмотрел на меня и задумчиво произнёс: – Думаю, что ты Цеханович, понимаешь все последствия….

Прямо и открыто поглядев в глаза начальнику, я оглянулся на офицеров нашего учебного центра, на секунду дольше задержав взгляд на зам по тылу майору Савельеву и твёрдо ответил: – Товарищ подполковник, по иному поступить не мог. Этот вопрос по некоторым причинам даже полковник Меркурьев решить не может. А решать надо, – получилось довольно двусмысленно. И, Подрушняк кивнув головой, встал на своё место, а мне уже товарищи шептали в спину.

– Ну, Боря, ты и встрял… На хрена тебе это надо….?

Что-либо ответить не успел, так как ко мне нервной походкой подошёл Начальник Политотдела.

– Ну-ка, Цеханович, отойдём в сторону.

Мы отошли и полковник сразу же в упор спросил меня: – Ты чего и на кого написал? Давай говори, пока не поздно и можно всё это завернуть обратно….

– Аааа, задёргались…., ну подёргайтесь, подёргайтесь…, – злорадное чувство заполнило меня, но на лице ничего не проявилось, кроме упрямого выражения, – товарищ полковник, ничего заворачивать не буду. Для меня это принципиальный вопрос и хочу довести его до логического конца. Что написано, тоже говорить не буду – боюсь сглазить.

– Ты дурак, старший лейтенант. Ты что думаешь, что тебя Ахромеев прикроет. Да ни фига… Чтобы ты там не написал, он завтра отсюда уедет, а ты останешься. Ты об этом подумай. Давай, говори, пока ещё время есть.

– Товарищ полковник, извините, но давайте дождёмся, когда он сам всё прочитает. Не могу сейчас говорить. Вдруг сорвётся, а я многое от этого жду.

– Ну, Цеханович…, – зло произнёс НачПо, – никогда тебе не доверял. Тёмная ты лошадка. Ладно, не хочешь по добру, будем по другому… Идите в строй, товарищ старший лейтенант.

Под сочувственными взглядами сослуживцев я встал в строй, а ещё через час строевой смотр закончился.

Я сидел за своим рабочим столом в кабинете у начальника штаба нашего учебного центра. Майор Власов просматривал списки, а я бездельничал, наслаждаясь небольшим ветерком от большого, потолочного вентилятора. С начальником штаба