Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

В просторном кабинете помимо комбрига, который устало развалившись сидел в кожаном кресле, был Начальник Политотдела. Тот, прикрыв левой ладонью лицо, что-то нервно строчил в рабочую тетрадь. Тут же сидел полковник Хряков и задумчиво взирал на синий вьющийся к потолку дымок от тонкой кубинской сигары. Бросил на меня быстрый и жгучий взгляд и снова уставился на сигару.

Чётко доложил о прибытии и замер в строевой стойке под недоброжелательными взглядами начальников. Первым прервал молчание Начальник Политотдела, который на высокой ноте стал меня отчитывать.

– Товарищ старший лейтенант, вы что себя считаете умнее других? Я уже не говорю, что ты нас всех, командование бригады, выставил в неприглядном свете. Ты выразил недоверие своим командирам, обращаясь напрямую к начальнику генерального штаба. Я уже не говорю, про другие скользкие моменты. Вот что нам надо было думать о содержании письма? А вдруг ты там меня в гомосексуализме беспочвенно обвиняешь? Или на полковника Меркурьева напраслину написал? Почему молчал, когда тебя впрямую спрашивали?

Я выкатил в усердии глаза и по деревянному брякнул: – А что такого я мог написать? Боялся сглазить – вот и молчал….

НачПо в возмущение возвёл очи к потолку, потом нервно поднял свою рабочую тетрадь над столом, молча затряс ею и с силой брякнул об стол: – Да здесь, чтоб ты знал Цеханович, таких просьб как у тебя от восемнадцати офицеров и прапорщиков… По тем же самым причинам….

Тут я уже не вытерпел, сбросив маску оловянного солдатика, и дерзко спросил: – А что ж вы, товарищ полковник, тогда об этих офицерах и прапорщиков Ахромееву не доложили? Что-то только моя просьба была рассмотрена маршалом….

– Цеханович, не борзей…., – в кресле вяло зашевелился полковник Меркурьев, потянулся и ткнул пальцем кнопку селектора, кому-то скомандовав, – ….Зайди….

Через минуту в кабинете возник начальник отделения кадров бригады майор Агуреев, но в этот момент в кабинете уже было «жарко». Посчитав, что теперь наступила его очередь отчитывать борзого старлея, на меня с нецензурной бранью налетел полковник Хряков. Сцепив зубы, я считал про себя до ста, тем самым пытаясь удержаться и не дать адекватного ответа зажравшемуся полковнику. Хрякова в Учебном центре не уважали, за нечистоплотность в делах, за хамство и беспардонность. Не уважали и НачПо, которого только терпели. Меньшим авторитетом пользовался комбриг Меркурьев, чем предыдущий Затынайко. Поэтому их приходилось терпеть. Из верхушки выделялся лишь начальник штаба бригады полковник Шкуматов, к которому все относились с уважением.

И сейчас Хряков орал переступив всякие границы приличия, что даже Меркурьеву пришлось осадить своего зама. В наступившей тишине, опять не удержавшись, я снова задал ехидный вопрос, обращаясь к комбригу: – Вот не пойму. Почему у полковника Хрякова такая реакция на заявление обычного старшего лейтенанта. Причём, далеко не его подчинённого. И содержание заявления совершенно не касается подчинённых служб полковника Хрякова? Почему полковник Хряков врывается в кабинет к начальнику штаба майору Власову и в его присутствие нецензурно, беспричинно оскорбляет старшего лейтенанта? Почему полковник Хряков в вашем присутствии, товарищ полковник, нецензурно оскорбляет начальника разведки учебного центра «Д»? Причём на пустом месте. Может, действительно верна поговорка – «На воре шапка горит…..».

Вот этого говорить мне было нельзя. Хряков побагровел ещё больше, а Меркурьев сильно хлопнул ладонью по столу, но всё-таки спокойным тоном и угрожающе проговорил: – Цеханович, ты зарываешься. Если есть конкретика – выкладывай. Ты ж офицер – давай… Говори… Если нет, то закрой рот… Я сейчас с тобой разбираться не буду…. А то очень некрасиво с моей стороны будет, я лучше подожду.

Меркурьев чуть отклонился в сторону, чтобы видеть кадровика: – Что, товарищ майор, скажешь по этому вопросу?

Агуреев хоть и штабной работник, но офицером и мужиком был порядочным и независимым, поэтому юлить не стал.

– Товарищ полковник, если бы с такой просьбой обратилось несколько офицеров и прапорщиков, то вряд ли этот вопрос был решён положительно. А так, одна просьба, да ещё подкреплённая маршалом Ахромеевым – вполне возможно, что ему и разрешат служить ещё полгода.

– Хорошо, идите товарищ майор, – дождавшись ухода Агуреева, Меркурьев подвёл черту разборок, – Я, Цеханович, тоже не дурак. Поэтому за подачу заявления через наши головы и за то, что как ты всё это обставил – я наказывать тебя не буду. И другим запрещу. Возьму паузу. У меня тоже в ГУКе (Главное управление кадров) связи есть. Так что, раз такой расклад у нас получился, на положительный результат даже не надейся. А когда придёт официальный отказ в твоей просьбе, вот тогда и начнутся подковёрные разборки. Раз своё место не знаешь – значит, с поля долой. К этому времени, кому положено, на тебя столько накопают…. Что на 24 часа вполне достаточно будет. И с волчьим билетом… В Союз… На самолётике и за свой счёт…. Так что – Не плюй в колодец, из которого пьёшь. Я сам лично тебе отказ зачитаю. Ты понял, старший лейтенант?

– Так точно, товарищ полковник. Только у меня одна просьба – компромат на меня должен быть объективным, а не высосанным из пальца.

– Тут не беспокойся, даю слово офицера.

Я вышел из кабинета и облегчённо выдохнул воздух: – Фууууу…., я думал разборки будут круче….

Хотя понимал, что это был только первый этап разборок, а в ожидание официального ответа под меня начнут конкретно копать. Много они не накопают, в этом был уверен. Шифровался хорошо, никого не посвящая в свои дела. На самый худой конец у меня была крепкая прикрышка.., но это на самый неблагоприятный сценарий.

Две недели ожидания прошли в напряжение, хотя внешне всё выглядело благопристойно. Но я знал, что под меня копали. Много нашлось порядочных офицеров, которые втихушку сливали информацию, готовя меня к противостоянию. Но были и такие, кто рьяно выслуживался перед командованием, лез из шкуры чтобы утопить офицера. У нас в учебном центре им оказался замполит. А тут и пришёл и ответ с Главного Управления Кадров.

– ….Продлить срок службы старшего лейтенанта Цеханович Б. Г в Республике Куба до весны 1989 года. На.., распишись за ознакомление приказа, – майор Агуреев пододвинул листок бумаги и я, с удовлетворением черканул незамысловатую подпись.

– Что Меркурьев? Читал?

– Конечно, читал, – майор весело рассмеялся, – рожу перекривил, тоже расписался и приказал довести до тебя.

– Что, связи его не сработали?

– Да нет у него никаких связей. Одни слова. Он сам дёргается, не зная как ему на следующий год в академию генерального штаба попасть…

А вот те восемнадцать офицеров и прапорщиков, которые тоже хотели остаться, взвыли от обиды и негодования на