Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

– Ты чего, Цеханович, выёживаешься. Иди к командиру батальона.

– Я…, выёживаюсь? Ты чего прислал своего помначкара?

– Командир батальона ведь вызывает – сопроводить…., – с недоумением ответил начальник караула.

– Вы что тут все обтруханные что ли? На каком основании меня, офицера, будет конвоировать сержант? Я что тут по уголовному делу прохожу? Я тут сижу по дисциплинарному проступку, по которому у меня даже дверь в камере не должна закрываться. А ты сопровождать. Не пойду.

– Хорошо, я пойду с тобой, – сразу предложил старший лейтенант.

– Ты не понял что ли? Я пойду к вашему комбату либо один, либо вообще не пойду. Как в Уставе написано. Ты хоть читал его?

Своим заявлением я поставил начкара в тупик, от которого он очнулся, услышав, что я ему сказал: – А если ему так надо, так пусть сам сюда придёт. Дурак он у вас и привык, что вы ему отпора не даёте….

– Вот сам ему про это и скажи, а то ты тут смелый, – и старлей вышел из камеры.

Впрочем, через несколько минут он опять появился на пороге камеры: – Иди один, он тебя ждёт. Я посмотрю – какой ты смелый от него вернёшься…

Постучался в дверь кабинета и вошёл: – Товарищ подполковник, старший лейтенант Цеханович по вашему приказанию прибыл. – И замер.

Соболь монументально восседал за столом и сверлил меня тяжёлым взглядом. После чего веско произнёс коротенький монолог: – Товарищ старший лейтенант, вы сейчас и на протяжение последующих десяти суток находитесь в полной моей власти. Это я вам говорю… Нет, лучше скажу – Предупреждаю, чтобы вы правильно всё понимали и больше не выёб….сь. Вам всё понятно?

– Так точно!

– Ну, вот, – успокоенный моим показушно-покорным видом, Соболь откинулся на спинку кожаного кресла и уже дальше начал ставить конкретную задачу, – а для начала, чтобы всё до конца стало ясно, что я здесь тебе толковал…. Сейчас на гауптвахте возьмёшь троих арестованных бойцов и в первую очередь уберёте мусорку. Солдаты знают какую. Потом начинаете от гауптвахты и дальше убирать территорию. Там начальник караула задачу поставит по территории – до куда. Работаете до обеда. Лично проверю и по тому, как наведёте порядок – попытаюсь понять степень понимания нашего разговора. Если всё поняли правильно и мне понравится, то после обеда можете и отдохнуть… Лёжа на спине. Если задача понятна, то можете идти.

– Задача понятна, товарищ подполковник, – подполковник Соболь удовлетворённо кивнул, но через несколько секунд аж подпрыгнул в своём кресле, услышав продолжение, – но я это выполнять не буду. Старшим над арестованными поставите выводного. Я думаю, он хорошо справится. А я как положено Уставом буду изучать Общевоинские Уставы до обеда. Как раз четыре часа. А после обеда вы меня обязаны освободить….

Я даже не сдержался и фыркнул от смеха, глядя на непосредственную реакцию подполковника не привыкшего к таким демаршам. Рёву то было…. Соболь только на люстре не качался. Но успокоился быстро. Сел в кресло и, тяжело глядя на меня, заявил: – Правильно зампотыл про тебя сказал – говно ты Цеханович, а говно надо топить. Эти десять дней ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь. Хочешь по Уставу – будет тебе Устав. И четыре часа ежедневно изучения Устава и четыре часа ежедневно строевой подготовки и много чего ещё интересного. – Соболь аж пальцем застучал по столу.

– Во.., во…, товарищ подполковник – по Уставу. И после обеда по тому же Уставу вы обязаны меня отпустить. Это первое. А второе, товарищ подполковник, если вы ещё раз оскорбите меня – я промолчу, но по выходу с гауптвахты напишу на вас официальную бумагу в политотдел, в прокуратуру и комбригу по факту оскорбления. А потом прилюдно, при офицерах вызову вас на поединок. Вот тут мы посмотрим, что вы за боец. К вашему сведению, я занимаюсь карате. Пояса, правда, не имею, но прилично изуродовать вас сумею. И последнее, тоже вам посоветую – не связывайтесь со мной. Вашим старлеям 23 – 25 лет, а мне 34 года и в армии я уже 17 лет. Не меньше вашего, заметьте. И опыта у меня больше, чем у ваших подчинённых. Не советую – получите адекватный отпор.

Соболь больше не стал качать права, а повелительно указал на дверь: – Вон…

– Ну что, Цеханович, арестованных тебе давать сразу или чуть попозже? – Встретил меня ехидно начкар.

– Тебя как зовут?

– А что? – Вытаращил глаза старший лейтенант, – ну, Николай. А зачем?

– Да затем… Меня Борис зовут. Чего ты Коля ехидничаешь? Радуешься, что ли…? Привыкли что вас тут гнут, как хотят… На хер я вашего Соболя послал. Понял? Пусть твой выводной командует….

– Ты, что – Не шутишь? Ну ты перец… А он что?

– Да ничего. Обещал меня сгнобить за десять дней.

– Ну, это он может сделать, – философски протянул начкар, а я с сочувствием посмотрел на Николая.

– Да зае….ся, сегодня же и отпустит…

– Да с чего бы он тебя отпустил. Как миленький отсидишь. Соболь хоть и говно, но твёрдый мужик. Раз сказал – значит сделает, – с некой рабской гордостью заявил начальник караула.

– Да…., как всё здесь у вас запущено. Ну, тогда смотри, как нужно строить зарвавшихся начальников. На, читай…., – я взял Устав гарнизонной и караульной службы, быстро пролистал его и ткнул пальцем в нужное место, – Прочитал? Вот и звони своему командиру батальона. Посмотрим, что он, твёрдый мужик, на это скажет?

Старший лейтенант растерянно посмотрел на меня и усиленно зачесал щёку, а я его подтолкнул: – Давай, давай. Звони, ты как начальник караула обязан заранее предупредить своего командира. Он ведь у вас тут принимает все решения.

Начальник караула мялся и маялся у телефона, не имея ни малейшего желания звонить: – Давай я тогда сам позвоню ему, – предложил свои услуги.

Но старший лейтенант всполошился: – Ты что? Ты что? Я сам, сам…, дай только мне собраться.

Через пару минут он собрался с духом и позвонил: – Товарищ подполковник, начальник караула старший лейтенант Дмитриев. Что делать с арестованными солдатами и старшим лейтенантом?

Дальше он не успел ничего сказать, как из трубки полилась гневная речь. Типа – Ты что сынок? Как задачу я поставил так её и выполняй.

– Я про другое, товарищ подполковник. Согласно Устава мы должны их сегодня отпустить.

Трубка молчала, видать комбат решал – либо начкар с катушек поехал, либо что-то в его «родном» батальоне в разнос пошло. Наконец-то оттуда настороженно донеслось.

– Ты про что говоришь? Про какое освобождение?

– Сегодня 8ое мая, а