Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

– Есть!

– После обеда убыть для отбытия наказания, – добавил комбриг.

– Есть! – Козырнул и встал в строй, увидев торжествующий блеск в глазах зампотылу. А я в которых раз удивился – Ну, ладно бестолковый и толстокожий Хряков… Но как мог проколоться комбриг на такой чепухе? Какие десять суток? Сегодня сяду – тут же всё официально и правильно. Но ведь завтра вечером я буду на свободе…. И тоже на законном основание….

После обеда, с дипломатом в руках, где лежали мыльные принадлежности, книжка, 250 граммовая бутылочка коньяка, я слонялся по плацу.

Сегодня пришла вторая барка и на плацу царила обычная суматоха вокруг багажа прибывших и крутился человеческий муравейник из новеньких с членами семей и стареньких. Среди вновь прибывших заметил полноватого молодого мужика в гражданской одежде, которого по моему я видел в нашем гарнизоне в Свердловске. Он был чем-то очень огорчён и яростно матерился, а рядом стоящая и тоже расстроенная женщина успокаивала его. Постепенно все расползлись и я направился к автобусу с арт. дивизиона, чтобы ехать в Торренс в двадцатку на губу. Сел на заднее сиденье и через десять минут поехали. Уже виденная мною расстроенная семья тоже оказывается едет в Торренс и мужик, сидевший впереди, периодически вскидывался и по инерции оглашал автобус вычурным матом, потом опять утихал, но не надолго, веселя остальных пассажиров. В такой весело-взвинченной обстановке мы бодренько доехали до Торренса и остановились перед штабом арт. дивизиона. Выгрузились, я сразу пошёл в дежурку и связался по телефону с дежурным по «Двадцатке» и сообщил, что старший лейтенант Цеханович прибыл для отбытия ареста и готова ли камера для приёма. Удовлетворившись ответом, что сейчас уточнят, я вышел на крыльцо и стал наблюдать за жизнедеятельностью братского дивизиона и за семьёй прибывшего офицера, который ушёл представляться к командиру дивизиона. Вскоре и он сам вышел на крыльцо и снова крепко выругался. Посмотрел на меня и агрессивно подошёл.

– Слушай, ты такого Цехановича, знаешь?

Такая прямая постановка вопроса и так прямо в лоб слегка ошеломила, но вида не подал и, ещё не зная как вести себя с этим взвинченным товарищем, неуверенно ответил: – Ну…, так в общем знаю. А что?

– Да, блядь, тут… Скорее всего в Союзе чего-то напутали. Я ехал сюда на должность начальника разведки реактивного дивизиона. Хотел побалдеть без личного состава два года, а оказывается, он только через полгода мне освободит должность. Да ещё говорят вроде бы его оставляют сверх срока ещё на полгода. Блядь…, и теперь пока он не уйдёт я должен служить здесь опять старшим офицером батареи. Блядь…, мы уж с женой нацелились в бригаде жить, а придётся вот в этой дыре… Мужик то хоть он нормальный?

– Ну…, мне довольно сложно сказать. Вроде бы ничего…, – неуверенно тянул я, весело хихикая про себя.

– Вот блядь… Ну что за невезуха… Опять личный состав, опять с ним трахайся….

Я хотел ещё немного помурыжить вновь прибывшего, но к сожалению интрига закончилась быстро. На крыльцо из дверей высунулся начальник штаба дивизиона и, увидев меня сообщил: – Цеханович, камера для тебя готова. Но сначала к Соболю зайди. Он тебя ждёт…

– Так ты и есть, Цеханович? – Вылупил в замешательстве глаза вновь прибывший.

– Я…, я и есть.

– Ни фига себе. А про какую камеру он говорит?

– Про обыкновенную, где под следствием сидят. Ты что думал? Будучи начальником разведки спокойно служить? – Дальше я погнал военные страшилки, – да я только что с Никарагуа прибыл, где половину группы в не совсем удачной операции потерял. Вот сейчас буду сидеть и прокурору отвечать на разные вопросы.

– Да ну…, не звизди…, – отшатнулся новичок, – мне об этом не говорили. Сказали, что спокойная служба….

– Спокойная, спокойная… Не ссы. Про Никарагуа никто не знает, а для прикрышки придумана легенда, что я на губе по пьяни. А так, через три дня в новое место кинут. Так что ты радуйся, что снова СОБом служить попал. А то бы через три дня вместо меня скакал по джунглям….

Оставил я его в сильном раздрае.

Подполковник Соболь, командир «Двадцатки», по общему признанию младших офицеров бригады, да не только младших, была большая СУКА. Плотный здоровяк, высокомерный и самолюбивый. Властолюбивый. Самодур. Если в других батальонах и дивизионах офицеры и прапорщики служили в нормальных условиях и служебных взаимоотношениях в своих воинских коллективах, то здесь они существовали под хорошим прессом страха, что эта сволочь как минимум тебе испортит кучу нервов, а по максимуму просто сломает карьеру и военную судьбу. Поэтому офицерам двадцатки искренне сочувствовали. Я ещё с ним ни разу лично не сталкивался, но много был наслышан и сейчас с нездоровым любопытством смотрел на плотного и здорового подполковника, даже не вникая в то, что он говорил. А надо было. Подполковник со сладострастием рассказывал, как за десять суток он сделает из меня отличного и дисциплинированного офицера. Но перед этим я вычищу вместе с солдатами кучу мусорок, гектары закреплённой территории и проведу массу строевых занятий, как в одиночном порядке, так и проводя эти занятия с арестованными солдатами. И ведь он это делал с офицерами, помещёнными на гауптвахту, лично ставя задачу. Я стоял, смотрел на него и думал, что отсутствие отпора в своём офицерском коллективе, который он задавил, безответные, запуганные арестованные офицеры – развязали этому хаму руки. Ну…, ничего. Завтра он получит совсем неожиданный отпор. И обломает на мне зубы. А пока стоял и молчал, а Соболь, ошибочно воспринимая моё молчание за покорность, продолжал красочно расписывать моё недалёкое будущее. Видать хорошую «поляну» пообещал зампотыл, чтоб меня здесь качественно обтесали.

Камера была обычной. Огляделся. Простыни, москитная сетка, тусклый свет. Коридор пятнадцать шагов длиной. И всё. Послонялся по коридору, вышел в караульный дворик. Скукотища. Еле дождался посредственного ужина, но сдобрив его коньяком, я неплохо покушал, а потом завалился на кровать и с удовольствием погрузился в мир фантастики.

Утром привёл себя в порядок, позавтракал. Правда, без коньяка. И завалился на кровать, с любопытством ожидая развития событий, которые не замедлили быть.

– Товарищ старший лейтенант, – в дверях камеры появился сержант, помощник начальника караула, – пойдёмте. Командир батальона приказал вас привести.

Я заинтересованно поднялся с лежачего положения и сел на кровати: – То есть, ты должен меня отконвоировать. Я правильно понимаю?

– Да…

– Не да, а – «Так Точно», товарищ сержант. И тебя спасает от зуботычины только твоя бестолковость. Пошёл Вон и начкара ко мне. – Сержант исчез и