Где дом и дым глубин и алый - Александра Васильевна Зайцева

та умывалась над ржавой раковиной. Тётя Руза гремела посудой на кухне и разорялась, что Лену только за смертью посылать, что могла бы и поторопиться, а не тащить баклажки в обход Китайской стены, что она нарочно издевается и делает всё назло.

– Она же сказала, там была очередь, – заступилась за Лену Марина. – А у вас и так два ведра набрано. И бутылки ещё.

– Мало ли что у меня набрано! – взвизгнула тётка. – Это давно набрано, пить нельзя. Только ноги мыть и в туалете смывать. Не говори, если не понимаешь.

– Ладно. Но ведь она принесла. Задержалась с непривычки, вы уж простите.

– Мне её непривычка до одного места. Пусть запомнит на будущее, что люди вообще-то ждут, надо шустрее ногами перебирать.

– На какое будущее? Воду скоро дадут.

– Да? С чего ты взяла? Догонят и ещё дадут. Вот так.

– Ну как же, городские службы наверняка уже работают. Хотя бы к вечеру сделают.

– Да-а-а, вам в ваших столицах легко живётся, – ядовито заметила тётка. – К вечеру! Ну конечно!

Ну конечно она была права, а Марина ошибалась. В магазин пришлось ходить весь день – экономить воду они не умели. Сначала в ближайший – когда Лена одна бегала, когда брала с собой Диника, потом в соседний квартал, потом ещё дальше с Мариной. Бутылки с водой заканчивались и на прилавках, а там, где пока продавались, – неуклонно дорожали.

Вечером Марина крутанула барашек кухонного крана, послушала невнятное гудение воздуха в трубах и потеряла остатки надежды.

– Наверное, завтра, – сказала она.

Тётя Руза только ухмыльнулась.

– Нет? – сникла Марина.

– Погоди, ещё без света останемся. Закат багровый был, ветер поднимается. Пообрывает провода к чёртовой матери, вот тогда запоём.

– И вы так спокойно об этом говорите? Надо звонить, требовать. Надо что-то делать! Это же беспредел!

– Надо посуду мыть, – сказала Руза. – Иди, из синей кастрюли тёплую воду бери и сюда лей. Да потише ты! Куда плескаешь?

А Лена с Диником потихоньку ускользнули во двор. Посидеть на лестнице, посмотреть на звёзды. Чем ещё заняться? Куда себя деть?

Диник прыгал через ступеньку, вниз, вверх, с разбегу, по их лестнице, по другой, скакал на одной ноге, на двух, подражая лягушке, бегал, отдыхал, снова прыгал, напевая себе под нос маршевое бах-трах-тах. Лена сидела на приступке крыльца и наблюдала.

На галерее напротив негромко переговаривались и приглушённо посмеивались несколько мужчин. Иногда дробно постукивало, будто падали и катились по столу игральные кости. Вспыхивали алые точки сигарет. Откуда-то сверху звучала едва слышная музыка, подпевал ей высокий женский голос, бормотали дикторы новостей, пахло едой. Кухонные окна сияли мягким электрическим светом, мерцал бело-голубым фонарь у ворот. Дикий виноград обвил его столб, свесил тонкие лозы с колпака над лампочкой, и теперь, в густых сумерках, словно трёхметровая горбунья с длинными волосами и светящимся лицом охраняла двор. Безопасный уютный двор, сокрытый от всего мира.

Всё это настоящее, истинное.

А вот фигуры людей, идущих в свои квартиры с улицы, заезжающие во двор машины – будто полупрозрачные, фантомные. Этакий верхний слой, наносная сиюминутная реальность. Только недвижимый угловатый дед на стуле – исключение, часть основы, как дерево, фонарь и сам дом.

И кот.

Лена не заметила, как он оказался рядом. Сел чуть поодаль и замер.

– Тебе тоже скучно? – спросила она тихонько. Кот лениво потоптал ступеньку передними лапами и улёгся, высоко держа голову и насторожив острые уши. Сфинкс в миниатюре. «На минималках», – усмехнулась Лена. – Знаешь, где выход на чердак? – снова спросила она.

Кот дёрнул ухом.

– Знаешь. Я тоже его найду. Времени у меня много. Хотя лучше бы поменьше. – Лена откинулась назад и уставилась в тёмное небо. – Тебе не понять, ты дома, а я нигде. В полной неопределённости. Так уж вышло. Но это не навсегда, мы тут как будто в гостях. Иногда люди ездят к родственникам в гости. Вот и мы приехали. На время. Погулять, сменить обстановку. Чердак ваш посмотреть. Я точно ненормальная, зачем он мне нужен? Но тут у вас парень высокий такой живёт, Ваня, он ещё ненормальнее меня. Не спрашивай почему, я чувствую. Как говорят: дурак дурака видит издалека. Это трудно объяснить. Но что-то меня тянет. Ненормальная. Распинаюсь перед тобой, а ты просто кот. Даже не породистый. И точно мне не друг.

Лена повернулась, грустно улыбаясь, но кота на ступеньке не было. Подлое животное, она к нему со всей душой, а он? Бросил и даже не мяукнул на прощанье.

Но кот вернулся. Когда Лена с Диником поднялись к тёте-Рузиной квартире, прошмыгнул быстрой тенью между Лениных ног, да так неожиданно, что она охнула и споткнулась.

– Вот зараза! – воскликнула Лена.

– Котик! – обрадовался Диник и бросился за серым поганцем в конец галереи.

– Диник, пойдём домой.

– Сейчас. Котика поглажу. Только он куда-то делся.

Диник полез под колченогий журнальный столик, на котором зашатались пластиковое ведёрко с прищепками и поломанный игрушечный самосвал. Лена крикнула, что хватит, уже слишком темно, всё равно не разглядит. Диник ответил, что у него лазерное супергеройское зрение и надо ещё за этими штуками проверить. Этими штуками он назвал широкие листы фанеры, прислонённые к стене под углом так, что оставался зазор. Диник попробовал их сдвинуть и обрушил на пол.

– Тебя не задело? – бросилась к нему Лена.

– Неа, только котика и тут нет.

Да, кота не было. А дверь была. Маленькая, от пола Лене по грудь, выкрашенная той же краской, что и стена. Если не знать о ней, просто так не заметишь. Никакой ручки, зато имеются проушины для навесного замка. Без самого замка. Лена осторожно потянула за одну и почувствовала, как дверь немного сдвинулась.

Нет, пора идти – темно, а скоро станет ещё темнее. Диник опять же. Да и вообще нечего совать свой нос куда не звали. Но Лену влекло к дверке, и сопротивляться она не могла. Чувствовала азарт, жажду первооткрывателя, неистовое желание обладать. Похожее случалось на распродажах, когда она часами перебирала горы одежды, ещё и ещё, в поисках той самой необыкновенной вещи. Только сейчас Лену накрыло гораздо сильнее.

Теперь Диник тянул её за рукав, а она никак не могла отпустить металлическую скобу. Не могла и не хотела. Но всё-таки заставила себя это сделать, чтобы отвести Диника домой и наврать Марине о заколке, которую якобы обронила на ступенях, – дайте фонарик, я мигом, отыщу и сразу назад.

Обманывать Марину – последнее дело, но вдруг дом спрячет потаённую дверку. Да, спрячет, и эта мысль вовсе не казалась Лене абсурдной.

Сразу за дверкой начиналась лестница. Железная,