Бернаут - Виктория Юрьевна Побединская

фальшивую свадьбу. Ее волосы были собраны в низкий кудрявый хвост, в который была вплетена атласная лента. Может, этот день и правда значил для нее больше, чем могло показаться, а превратился в фарс. И я косвенно был тому причиной. Я хотел было сказать, что она выглядит просто чудесно, но, кашлянув, чтобы голос звучал потверже, произнес:

– Ты опоздала.

Она ничего не ответила, но ее взгляд остановился на моих ботинках, выдавая все ее мысли, которые считывались так легко, словно в меня декодер встроили. «Ненавижу тебя. Ненавижу твои дурацкие ботинки». Да, не так я это себе представлял. Хотя, признаться честно, вообще никак. Ну кто женится в двадцать один?

Пара, тоже ожидающая своей очереди, внимательно нас рассматривала. Им было в два с половиной раза больше лет, чем нам, но искренности и чувств между ними было больше, чем мы изображали, раз в пятнадцать.

– Волнуешься? – спросил я, чтобы просто заполнить паузу.

Жаклин подошла к окну, раскрыла его и, не глядя на меня, бросила:

– Нет.

Ее лицо настолько не умело скрывать эмоции, что это было даже комично. Все девушки, с которыми я имел дело раньше, владели искусством вранья в такой степени, что агенты А.Н.К.Л. бы позавидовали. Но не эта. Тем невероятнее было то, что она согласилась на сделку.

Двери зала распахнулись. Я протянул руку, Жаклин замерла, вздрогнула, а потом наши пальцы все-таки переплелись.

– Леди и джентльмены….

Дальше шла абсолютно стандартная речь. Мою фамилию, как обычно, исковеркали. Я дал свое согласие на все. Настала очередь Жаклин.

– Согласны ли вы быть вместе в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Рука Жаклин в моей руке ощутимо дернулась, и я сжал ее чуть сильнее.

– Да.

Она отвечала с таким непроницаемым лицом, как будто ее вели на казнь, ей-богу. А мне было наплевать. Меня волновали только возможности, которые открывал для меня этот брак. Не более.

– Если кто-то в этом зале считает, что данный союз не должен быть заключен, пусть говорит сейчас или молчит вечно.

Мы одновременно обернулись, потому что, кроме нас двоих, женщины из мэрии и приготовившегося заснять первый свадебный поцелуй штатного фотографа, в помещении никого не было.

– Простите, по привычке, – неловко произнесла она, приподняв плечи.

На моем безымянном пальце появилось кольцо. Простой ободок из белого золота. Руки Жаклин дрожали, а взгляд казался каким-то мутным. Но я заметил у нее на носу несколько забавных веснушек. Как будто кто-то случайно брызнул кисточкой. На щеках их не было.

– Властью, данной мне штатом Калифорния, объявляю вас мужем и женой…

И где-то здесь, между фразой «Можете поцеловать невесту», вспышкой камеры и вскриком работника мэрии, Жаклин приоткрыла рот, будто ей не хватало воздуха, и начала медленно клониться набок. Я успел поймать ее до того, как она рухнула на мраморный пол.

– Все нормально, просто душновато, – прохрипела она. Значит, все-таки не потеряла сознание. Вот засранка.

– Может, позвонить девять-один-один? – спохватился фотограф.

– Не стоит. – Жаклин попыталась подняться, но ее фальшиво повело в сторону. И я, не колеблясь, подхватил ее на руки. Взвизгнув, девчонка вцепилась мне в плечи.

– Мы уже можем идти? – спросил я, на ходу обернувшись к ошарашенной сотруднице мэрии. Та кивнула, а потом растерянно добавила:

– Поздравляю.

– Давайте подержу вам дверь, – предложил фотограф, подскочивший к нам.

– Спасибо, – кивнул я и под изумленными взглядами ждущих своей очереди вынес невесту на руках, как если бы мы действительно перешагивали порог нашей новой жизни.

Как только зеваки остались позади, Жаклин тут же пришла в себя и стала выворачиваться:

– Поставь меня!

– А вот хрен тебе. Ты запорола свадебный поцелуй. Теперь у нас даже фотографий с церемонии не будет. Ну, разве что кроме тех, где ты демонстративно в обморок падаешь.

– Между прочим, мне правда поплохело.

– Ага, как же. Ты совершенно не умеешь врать. – Я перехватил ее поудобнее. – Боже, какая же ты тяжелая.

На самом деле она была невысокой и стройной и весила не так уж много, а после стольких лет вытаскивания застрявших то в грязи, то в трясине, то в песке мотоциклов вообще казалось пушинкой, так что я мог бы и подзаткнуться, но молчание никогда не было моей сильной стороной. К тому же девчонка так усердно хмурилась и поджимала губы, изображая страдалицу, что хотелось хорошенько надавать ей по заднице.

– Это я тяжелая? – принялась возмущаться Жаклин с раздражающе восхитительным упрямством. – Это просто ты ростом не вышел! Хлипкий и тощий!

Вот же засранка. Нет, я, конечно, знал, что ни высоким ростом, ни разворотом плеч не отличался, но в моем мире эти «недостатки» наоборот, работали лишь во благо. Марс всегда был крупнее меня, вот почему те трюки, что я выполнял почти не напрягаясь, давались ему с бо́льшим трудом. Когда ты находишься в воздухе, каждый лишний сантиметр – дополнительная, иногда почти непреодолимая преграда.

– Слабак! Поставь меня на место!

– Еще одно слово, – пригрозил я, – и закину тебя на плечо, кверху задницей. Выбирай, в какой позе тебя встретят папарацци.

– Чего? – Она повернула голову и увидела, что у мэрии действительно собралась гудящая толпа. Одна из пар уже готовилась к эффектному выходу и позированию перед камерами. Улыбаясь друг другу, молодожены держались за руки, жених поправлял на невесте фату.

«Это наш шанс», – подумал я и, опередив их на два шага, вынес Жаклин из здания под дружные крики толпы и дождь из риса. На улице ярко светило солнце, так что пришлось с непривычки зажмуриться.

– Улыбайся, – только и успел шепнуть я.

Щелкнули затворы камер. Выстрелила бутылка шампанского. Раздались свист и аплодисменты.

– Это не они! Не они! – выкрикнул кто-то, и люди тут же зашлись смехом, радостно похлопывая меня по плечу.

Проходя мимо одного из фотографов, я протянул ему свою визитку и две банкноты по пятьдесят долларов:

– Сбрось сюда, что получилось.

Тот кивнул, мол, без проблем. Ну вот, хоть со свадебными фотками разобрались. Как только вблизи показалась лавка, я сбросил на нее Жаклин и смерил ее сердитым взглядом. Она гневно посмотрела на меня в ответ снизу вверх, приложив ладонь козырьком, потому что солнце светило ей прямо в лицо. Я присел на корточки, чтобы мы оказались на одном уровне.

– Что еще? – раздраженно бросила она. Я подцепил ее лицо за подбородок. Девчонка даже не дернулась и взгляда не отвела.

– Не насмотрелся, – ответил я, пристально глядя ей в глаза. – Вот гляжу на тебя и думаю, какая забавная штука судьба. Ведь не встреться мы тогда,