Вдали от обезумевшей толпы. В краю лесов - Томас Гарди

Предчувствие, что она не сможет противиться его ухаживаниям, странно всколыхнуло ее чувства.

– Но, отец, ты же помнишь, еще совсем недавно Джайлс…

– Выкинь его из головы. Он же сам от тебя отказался.

Она не умела выражать чувства с той непосредственностью, с какой ее отец высказывал свои мнения, хотя ее обучали красноречию, а его нет. Появление Фитцпирса возбуждало ее как глоток вина, погружало в непонятную стихию, в которой она не была над собой властна, но Фитцпирс уходил, и она испытывала что-то вроде угрызений совести, особенно когда вспоминала безмолвную, саркастическую усмешку Уинтерборна… Она не находила слов, чтобы объяснить это отцу и мачехе.

Случилось так, что в тот же день Фитцпирса вызвали на собрание медицинского общества, поэтому визиты его начались не сразу. Грейс получила от него письмо с сожалением по поводу вынужденной отлучки. С виду письмо было элегантно, стиль его отличался утонченностью; со дня возвращения в Хинток подобные письма приходили к Грейс разве от школьной подруги, да и та писала до чрезвычайности редко, ибо школьные подруги весьма уважали чины и звания, и стоило Грейс исчезнуть из виду, как они перестали думать о дочери лесоторговца. Письмо не могло не обрадовать Грейс, и, получив его, она несколько часов бродила в задумчивости по окрестностям.

Тем же вечером отец сказал ей:

– А почему бы тебе не сесть и не написать ответ? В мое время молодежь отвечала на письма без промедления.

Грейс ответила, что на это письмо ответа не полагается.

– Тебе лучше знать, – заключил отец, долго еще сомневался, правильно ли она поступила, не слишком ли легкомысленно относится к своему счастью.

Уважение Мелбери к Фитцпирсу основывалось отнюдь не на профессиональной репутации доктора, которая немногого стоила, но на громком имени Фитцпирсов, некогда игравших важную роль в графстве. У старомодных людей в деревнях еще сохраняется безотчетное доверие к отпрыскам древнего рода независимо от их нынешнего положения и личных достоинств. Это доверие в высшей степени было присуще лесоторговцу: человек, искавший руки его дочери, происходил из семьи, о величии которой он слышал еще от деда, из семьи, имя которой стало названием соседней деревни. Разве может выйти что-либо дурное из такого союза?

– Дело надо довести до конца, – сказал Мелбери жене. – Грейс понимает, что все это для ее же счастья, но, поскольку еще молода, ей не повредит совет старших.

Глава XXIII

Именно поэтому Мелбери и пригласил дочь прогуляться – так он поступал всегда, когда хотел сказать собеседнику что-то важное. Дорога привела их на вершину одного из холмов, отделявших лесной край от яблоневого; отсюда весной они любовались пышным цветением садов, которые теперь были густо-зелеными. Живо вспомнив, как она проезжала тут на двуколке, Грейс заметила:

– Кажется, в этом году урожай на яблоки будет большой – как и ждали. Джайлс, наверно, уже готовится делать сидр?

Не для таких разговоров отец привел ее сюда, поэтому вместо ответа поднял руку и указал ей на густую зелень вдали:

– Видишь то место, где яблони переваливают через холм? Там много веков назад находилось поместье Фитцпирсов, а сейчас – деревня Бакбери-Фитцпирс. Великолепное было имение, великолепное!

– Но сейчас ведь они им не владеют.

– Увы! Слава и величие умирают так же, как ничтожность и глупость. Кажется, нынче наш доктор и незамужняя дама – не знаю, где она живет, – единственные потомки Фитцпирсов. Ты должна быть счастлива, что будешь носить такую прославленную фамилию, ведь приобщишься к истории.

– Но разве наш род в Хинтоке не такой же древний, как их в Бакбери? Ты же мне говорил, что наша фамилия все время встречается в старинных бумагах.

– Да, как фамилия йоменов, арендаторов и тому подобных. Согласись, что фамилия Фитцпирс куда лучше. Ты будешь вести высокую умственную жизнь, к которой привыкла в последние годы; практика у доктора тут небольшая, но он, конечно, наберется сил и вскоре переедет в большой город, заведет модную карету, и ты перезнакомишься со множеством дам из самого высшего общества. Если тогда встретишь меня на улице, можешь смело проехать мимо и отвернуться. Я и мечтать не буду, чтобы ты говорила со мной, – разве в каком-нибудь неприметном безлюдном уголке, чтобы встреча со мной не унизила тебя ни в чьих глазах. Теперь и думать не смей о соседе Джайлсе. Мы с ним друзья, но тебе он не ровня. Он живет простой, грубой жизнью, и жена его должна жить так же, ему под стать.

Отцовские уговоры подействовали. Вольная распоряжаться своим временем, Грейс, воспользовавшись погожим днем незадолго до возвращения Фитцпирса, решила посетить долину, где находилась деревня Бакбери-Фитцпирс. Оставив работника с лошадью и двуколкой у трактира, она направилась к развалинам замка, видневшимся невдалеке, не сомневаясь, что это и есть былая твердыня рода Фитцпирсов.

Развалины выглядели убого и состояли в основном из сводов нижнего этажа, которые покоились на низких толстых колоннах с узорчатыми капителями. Две-три получше сохранившиеся комнаты какой-то фермер превратил в загон для телят, и те шуршали теперь соломой, покрывавшей каменный пол, и лизали стены с диковинными норманнскими орнаментами, лоснившимися от сырости. Грейс подумала, что даже это примитивное искусство не заслуживает подобного небрежения, и впервые род Фитцпирсов предстал перед ее воображением в грустном романтическом свете.

Пора было ехать домой, и она вернулась к двуколке, раздумывая об увиденном. Ее глубоко поразила неожиданная мысль, что человек столь современных воззрений на науку и искусство может быть кровно связан с руинами столь отдаленных времен. Эта связь еще больше увеличила заинтересованность Грейс умом и положением доктора, и она устрашилась: и без того, оказываясь рядом с ней, он производил на нее непостижимое действие.

Весь обратный путь она пребывала в возбуждении, вызванном не любовью, а скорее страхом перед надвигавшейся опасностью.

Меж тем отец ее тоже готовился к встрече с Фитцпирсом. В доме хранилась старая книга по медицине, изданная в конце прошлого века, и, чтобы не ударить лицом в грязь, Мелбери после рабочего дня раскладывал эту книгу на коленях и читал о Галене, Гиппократе и Герофиле[20], о догматиках, эмпириках и герметиках, соперничавших между собой в истории медицины. Потом он перешел к классификации болезней и способам их излечения, подробно изложенным в этом достойном сочинении. Мелбери опасался, что трактат его устарел и что ему не удастся должным образом поддерживать беседу с доктором, без сомнения, находящимся в курсе самоновейших открытий.

Наконец Фитцпирс приехал и прислал слугу сообщить, что зайдет немедленно. На приведение дома в порядок оставались считаные минуты, поэтому