Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Джозеф Шеридан Ле Фаню

Прожив много лет среди диких величественных гор, где людям приходится всецело полагаться на собственное чутье, где приметы надвигающегося ненастья вплетены в окружающую природу, где каждый утес, каждая горная вершина, каждый блик на поверхности озера предупреждают о близких переменах в атмосфере, миссис Джулапер научилась отлично предсказывать погоду. Во всяком случае, на сей раз ее прогноз, к сожалению, оправдался.

Прошло больше часа после захода солнца. Сгустилась тьма, и неистовая гроза, чье приближение, подобное топоту надвигающегося войска, сотрясало отроги гор Бларвин-Феллз, уже грохотала в ущельях на дальнем берегу. Широкая озерная гладь сверкала под вспышками молний, как вороненая сталь. Бешеные порывы ветра проносились над Голден-Фрайерсом, поднимали на озере высокие волны, пригибали деревья до самой земли, срывая с них сухие листья. Из окна гостиной, выходившего на озеро, укутанное мглой, более непроницаемой, чем ночная, открывалась чудовищная, грандиозная панорама. Вспышки молний, прежде чем их поглотит мрак, успевали выхватить из темноты растрепанные кроны деревьев и клочья пены, вихрями проносившиеся над озером.

Вдруг в грозовые раскаты ворвался громкий стук. Кто-то ломился в парадные двери Мардайкс-Холла. Трудно сказать, долго ли пришлось ждать полуночному гостю, прежде чем его призыв был услышан в случайном мгновенном затишье.

Усадьба сэра Мардайкса не блистала роскошью, но и не щеголяла живописной нищетой. В слугах не чувствовалось недостатка, но по большей части это был простой люд, не требовавший высокой платы. На стук вышел сын дворецкого, старинного обитателя усадьбы. Противоположная стена дома содрогалась под порывами урагана, но высокая крыша над парадным крыльцом давала некоторое убежище от дождя. На крыльце стоял худой старик. Пробормотав, надо полагать, благословение, он вошел в парадную и стряхнул воду с длинных седых волос, растрепавшихся под порывами ветра. Аскетическое лицо странного гостя горело нетерпением, большие светлые глаза дико блуждали. Одет он был в потрепанный черный костюм; длинные кожаные гетры застегивались на пряжки выше колен, защищая тощие голени от колючек и сырости. На голове у незнакомца красовалась, подчеркивая необычность его облика, широкополая фетровая шляпа, поверх которой он повязал носовой платок, чтобы полы ее прикрывали уши и чтобы случайный порыв ветра не унес сей потертый головной убор с головы обладателя.

Удивительный гость, высокий, худощавый, немного сутулый, был, видимо, неплохо знаком слуге, который поприветствовал его с уважением, не лишенным примеси страха, почтительно пригласил войти и усадил у камина.

– Поднимись к хозяину и скажи, что у меня к нему весточка от того, с кем он не виделся сорок лет и два года, – хрипло приказал старик, развязал носовой платок и стряхнул о колено дождевые капли.

Слуга постучался в дверь библиотеки.

– Что там стряслось? – выкрикнул сэр Бейл, сидевший в кресле у огня, и сердито глянул через плечо.

– Там сэр пришел, сэр Бейл, – был ответ.

«Сэром» в графствах Нортумбрии и по сей день называют священников.

– Что за сэр?

– Сэр Хью Кресуэлл, сэр Бейл.

– Ха! Чокнутый Кресуэлл, сумасшедший священник. Ладно, скажи миссис Джулапер, пусть приготовит ему ужин и… и… уложит в постель где-нибудь в подходящем углу. Вот все, чего он хочет. Эти чокнутые всегда знают, что им нужно.

– Нет, сэр Мардайкс, он хочет не этого, – возразил за спиной у слуги хриплый голос безумного священника. – В Мардайкс-Холле я нередко находил стол и кров. Благословляю сей дом, гостеприимный к страннику божьему. Но нынче ночью я у вас не останусь. Пойду в Пиндарс-Бильд, три мили вверх по озеру. Там я подкреплюсь и отдохну, но не здесь.

– Почему же не здесь, мистер Кресуэлл? – спросил баронет. Этот сумасшедший старик проповедовал в полях, блуждал по просторам приграничных северных графств, как ему заблагорассудится, и появлялся нежданно-негаданно то в одной усадьбе, то в другой. Со временем он, подобно всем добрым и таинственным явлениям, стал предметом местного суеверия – считалось, что того, кто даст ему приют, ждет удача, но в то же время обижать старика опасно. Никто не знал, откуда он пришел и куда направляется. Приблизительно раз в год появлялся он на пороге какой-нибудь уединенной крестьянской усадьбы в горах, приветствовал домашних, оставался ночевать, а наутро исчезал. Он вел жизнь аскета; его рьяная набожность, суровая, окрашенная безумием религиозность вызывала у простодушных селян трепетное благоговение.

– Нынче ночью я не заночую в Мардайкс-Холле; ни куска не съем, ни глотка не выпью, даже не присяду, даже рук к огню не протяну. Я пришел к тебе, ведомый откровением, дабы предостеречь тебя, подобно тому, как человек Божий пришел из Иудеи к царю Иеровоаму. И как сказал он: «Хотя бы ты давал мне полдома своего, я не пойду с тобою и не буду есть хлеба и не буду пить воды в этом месте», так и я тебе говорю.

– Как вам угодно, – произнес сэр Бейл, немного надувшись. – Поступайте, как знаете. Хотите – оставайтесь, хотите – идите, если только отважитесь пуститься в путь в такую сумасшедшую ночь.

– Оставь нас, – взмахнул Кресуэлл худощавой рукой в сторону слуги. – Мои слова предназначены только для хозяина.

Слуга вышел, подчиняясь знаку сэра Бейла, и притворил дверь.

Старик подошел ближе к баронету и слегка понизил громкий суровый голос. Время от времени он прерывал свою речь, дожидаясь, пока утихнут оглушительные раскаты грома.

– Ответьте, сэр Бейл: что произошло между вами и Филипом Фельтрэмом?

Баронет, невольно повинуясь столь прямому бесцеремонному требованию, коротко рассказал о случившемся.

– Вы твердо уверены в том, что говорите? Не может ли оказаться, что вы напрасно заклеймили своего близкого друга и родственника прозвищем вора?

– Совершенно уверен, – мрачно подтвердил сэр Бейл.

– Отоприте этот шкаф, – приказал старик, тряхнув седыми космами.

– С удовольствием. – Сэр Бейл отпер старинный шкаф, стоявший у стены напротив камина. Тяжелые дубовые створки были украшены рельефной резьбой с изображением гротескных готических фигур. Внутри оказалось множество ящичков и полок, как в современных секретерах.

– Откройте ящик с красной восковой печатью, – велел Хью Кресуэлл, вытянув длинный костлявый палец.

Сэр Бейл повиновался. К его изумлению и ужасу, внутри обнаружилась пропавшая банкнота. Память, повинуясь законам внушения и ассоциаций, сыграла с ним злую шутку: теперь он отчетливо вспомнил, что положил туда деньги собственными руками.

– Вот она, ваша банкнота, – с мертвенной улыбкой произнес Хью Кресуэлл и впился в баронета безумным взглядом. Улыбка перешла в разъяренную гримасу. – Прошлой ночью я заночевал возле Хейвортской пустоши. Во сне мне явился ваш отец и сказал: «Мой сын Бейл замышляет недоброе. Он обвиняет Филипа в том, что тот украл из письменного стола банкноту. Он забыл, что сам положил ее в шкаф. Пойдем со мной». Душа моя очутилась в этой комнате; ваш отец подвел