Том 4. Счастливая Москва - Андрей Платонович Платонов

под состав, стоявший у станционной платформы, я видел Мальцева, сидевшего на крашеной скамейке. Облокотившись рукою на трость, поставленную между ног, он обращал в сторону паровоза свое страстное, чуткое лицо с опустевшими слепыми глазами, и жадно дышал запахом гари и смазочного масла и внимательно слушал ритмичную работу паровоздушного насоса. Утешить его мне было нечем, и я уезжал, а он оставался.

Шло лето; я работал на паровозе и часто видел Александра Васильевича – не только на вокзальной платформе, но встречал его и на улице, когда он медленно шел, ощупывая дорогу тростью. Он осунулся и постарел за последнее время; жил он в достатке – ему определили пенсию, жена его работала, детей у них не было, но тоска, безжизненная участь снедали Александра Васильевича, и тело его худело от постоянного горя. Я с ним иногда разговаривал, но видел, что ему скучно было беседовать о пустяках и довольствоваться моим любезным утешением, что и слепой – это тоже вполне полноправный, полноценный человек.

– Прочь! – говорил он, выслушав мои доброжелательные слова.

Но я тоже был сердитый человек, и когда, по обычаю, он однажды велел уходить мне прочь, я сказал ему:

– Завтра в десять тридцать я поведу состав. Если будешь сидеть тихо, я возьму тебя в машину.

Мальцев согласился.

– Ладно. Я буду смирным. Дай мне там в руки что-нибудь, – дай реверс подержать: я крутить его не буду.

– Крутить его ты не будешь! – подтвердил я. – Если покрутишь, я тебе дам в руки кусок угля и больше сроду не возьму на паровоз.

Слепой промолчал; он настолько хотел снова побыть на паровозе, что смирился передо мной.

На другой день я пригласил его с крашеной скамейки на паровоз и сошел к нему навстречу, чтобы помочь ему подняться в кабину.

Когда мы тронулись вперед, я посадил Александра Васильевича на свое место машиниста, я положил одну его руку на реверс и другую на тормозной автомат и поверх его рук положил свои руки. Я водил своими руками, как надо, и его руки тоже работали. Мальцев сидел молчаливо и слушался меня, наслаждаясь движением машины, ветром в лицо и работой. Он сосредоточился, забыл свое горе слепца, и кроткая радость осветила изможденное лицо этого человека, для которого ощущение машины было блаженством.

В обратный конец мы ехали подобным же способом: Мальцев сидел на месте механика, а я стоял, склонившись, возле него и держал свои руки на его руках. Мальцев уже приноровился работать таким образом настолько, что мне было достаточно легкого нажима на его руку, и он с точностью ошущал мое требование. Прежний, совершенный мастер машины стремился превозмочь в себе недостаток зрения и чувствовать мир другими средствами, чтобы работать и оправдать свою жизнь.

На спокойных участках я вовсе отходил от Мальцева и смотрел вперед со стороны помощника.

Мы уже были на подходе к Толубееву; наш очередной рейс благополучно заканчивался, и шли мы вовремя. Но на последнем перегоне нам светил навстречу желтый светофор. Я не стал преждевременно сокращать хода и шел на светофор с открытым паром. Мальцев сидел спокойно, держа левую руку на реверсе; я смотрел на своего учителя с тайным ожиданием…

– Закрой пар! – сказал мне Мальцев. Я промолчал, волнуясь всем сердцем.

Тогда Мальцев встал с места, протянул руку к регулятору и закрыл пар.

– Я вижу желтый свет, – сказал он и повел рукоятку тормоза на себя.

– А может быть, ты опять только воображаешь, что видишь свет! – сказал я Мальцеву.

Он повернул ко мне свое лицо и заплакал. Я подошел к нему и поцеловал его в ответ:

– Веди машину до конца, Александр Васильевич: ты видишь теперь весь свет!

Он довел машину до Толубеева без моей помощи. После работы я пошел вместе с Мальцевым к нему на квартиру, и мы вместе с ним просидели весь вечер и всю ночь.

Я боялся оставить его одного, как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил нашего прекрасного и яростного мира.

Комментарии

Автор комментариев Наталья Корниенко

Условные обозначения и сокращения

Анненский – Анненский Л. Откровение и сокровение. Горький и Платонов // Литературное обозрение. 1989. № 9.

Архив – Архив А. П. Платонова. М.: ИМЛИ РАН, 2009.

Воспоминания – Андрей Платонов: Воспоминания современников: Материалы к биографии / Составление, подготовка текстов и примечания Н. В. Корниенко и Е. Д. Шубиной. М.: Современный писатель, 1994.

ЗК – Платонов А. Записные книжки. Материалы к биографии / Публикация М. А. Платоновой. Составление, подготовка текста, предисловие и примечания Н. В. Корниенко. М.: Наследие, 2000.

ЛГ – Литературная газета.

МТП – Московское товарищество писателей.

НКВД – Народный комиссариат внутренних дел.

НКПС – Народный комиссариат путей сообщения.

РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).

СНК – Совет народных комиссаров.

Сочинения I (1), I (2) – Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 1–2. М.: ИМЛИ РАН, 2003.

ССП – Союз советских писателей.

СФ-1999, 2000, 2003 – «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 2–5. М.: ИМЛИ РАН, 1995–2004.

Творчество-1995, 2000, 2004 – Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Библиография. Кн. 1–3. СПб., 1995–2004.

В настоящем томе представлена проза А. Платонова 1930-х годов: роман «Счастливая Москва», восточная повесть «Джан» и рассказы (кроме рассказов о детях – они включены в другой том).

Вследствие сокрушительной критики, обрушившейся на Платонова после публикации «кулацкой» повести «Впрок», с писателем были расторгнуты все издательские договора 1931 и 1932 годов. Он уходит в производственно-техническую работу, поступает на службу в трест «Росметровес». Оттепельный 1933 год (после закрытия РАППа) не изменил литературное положение Платонова. Известны три официальных адресата, которым в 1933 году Платонов отправит безответные письма. Это – И. Сталин, М. Горький и Л. Авербах. В письме Горькому от 23 мая он просил о встрече, чтобы посоветоваться и получить ответ на главный вопрос: «…могу ли я быть советским писателем или это объективно невозможно». Горький на прямо поставленный вопрос не ответил. 13 июля Платонов обращается к Горькому с конкретной просьбой – включить его в одну из писательских бригад, отправляющихся на стройки социализма, дать «возможность изучить Беломорстрой или Москва-Волгу и написать об этом книгу» (подробно см.: Анненский. С. 10–12). Однако инженера Платонова, автора исторической повести о строительстве шлюзов («Епифанские шлюзы»), в состав большого писательского коллектива, отправляющегося в эти дни на Беломорско-Балтийский канал им. Сталина, не включают. Редакторы будущей книги М. Горький и Л. Авербах имели к тому, по всей видимости,