Общество самоубийц - Рэйчел Хэн

импортировала шарикоподшипники, конвейерные ленты и тому подобные вещи, и занимался там тем, что заполнял отчеты о нарушениях при задержках в отправке. Много лет спустя она поняла, что это было на редкость унылое и нудное занятие. Но тогда отец, услышав новость, так сильно хлопнул Сэмюэла по плечу, что у того едва не упали очки, и Лии показалось, что в мире нет ничего замечательнее такой работы. Она помнила, как Кайто постоянно интересовался работой Сэмюэла, как Сэмюэл возвращался домой, а отец расспрашивал его обо всем, что случилось за день. Что-что Шарона сделала с формой W8-E11B? Быть того не может! Но она же знала, что это форма W8-E11B! Она помнила светящееся любовью лицо отца, когда тот выспрашивал у Сэмюэла подробности, помнила, как он отшлифовывал каждое зернышко заурядных происшествий настолько тщательно и с таким энтузиазмом, что в результате у него получалась блестящая история успеха.

Поэтому Лия начала рассказывать про товарные рынки, про связанные с ними деривативы, про факторы спроса и предложения, лежавшие в их основе, про алгоритмы, которые они использовали в торговле, про клиентов, которых они обслуживали. Про почки, сердца и легкие, которых маклеры никогда не видели, но где-то они все же хранились, в каком-то огромном банке для собственно органов. Рассказала про то, какая для органов использовалась классификация. Она рассказала ему про Цзяна и Натали, про свой офис высоко над городом и про то, как она любит сидеть у себя за столом и ничто другое не приносит ей такого умиротворения, даже несмотря на недавние неприятности.

Лия рассказывала, порой искоса поглядывая на отца, но в основном смотрела на серые дома на той стороне Гудзона. Иногда Кайто задавал вопросы — логичные и продуманные, по которым было ясно, как внимательно он ее слушает. Лия говорила и говорила, пока не сказала все, что могла.

Они снова замолчали. Но сейчас это казалось естественным — они сидели и смотрели, как мимо пробегают редкие спортсмены и проходят люди с собаками. «Подходящее занятие для отца и дочери», — подумала Лия.

— Слушай, может, прогуляемся? — сказал отец.

Парк представлял собой узкую полоску зелени, тянувшуюся вдоль всех Центральных округов, от Первого до Пятого. Лия с отцом шли по бетонной дорожке, а по другую сторону перил медленно перекатывались серые речные волны.

Официальная позиция по видам спорта, связанным с ударным воздействием, менялась каждые несколько лет — ученые, работавшие на разные корпорации и органы Министерства, не уставая, выпускали всё новые и новые доклады и исследования на эту тему. Но последние разъяснения носили отри нательный характер, так что на беговых дорожках вокруг Лии с отцом было практически пусто. Иногда мимо все же проносились редкие упрямые спортсмены с лицами, розовыми от холода и перегруженных капилляров. Сама Лия, как и большинство ее знакомых, бросила бегать лет десять назад — всех нервировали постоянные колебания по этому вопросу в научном сообществе.

Но она все равно чувствовала, как где-то внутри шевелится зависть, когда люди пробегали мимо, жадно втягивая воздух приоткрытыми ртами, глядя куда-то вдаль. Тела напряжены или расслаблены — это зависит от конкретного бегуна, — но все движутся в одном и том же пульсирующем, всепоглощающем ритме. Лии этого не хватало. Ветра в волосах, шума крови в ушах, ощущения стремительного полета.

Отец шел медленно. Поначалу его неторопливый темп раздражал Лию, и ей требовалось делать над собой усилие, чтобы не оторваться и не уйти вперед. Но она постаралась идти размеренно, приноровилась к коротким неровным шагам Кайто, останавливалась вместе с ним, чтобы поглядеть на какое-нибудь здание или человека.

— Потрясающе, правда? — сказал он, указывая жестом на здания, возвышавшиеся над парком, словно представляя их Лии.

Лия кивнула. Она редко обращала внимание на архитектуру, но город и правда был великолепен.

— И ты работаешь в одной из этих башен, подумать только! — воскликнул отец. У Лии потеплело на душе от гордости в его голосе. — Самая совершенная финансовая система в мире. Почки. Сердца. Легкие, — продолжил он. И тут она заметила горечь в его словах, знакомый оттенок насмешки.

— Если ты так все это ненавидишь, всю эту систему, то зачем ты вернулся? — не выдержала она. — У меня теперь своя жизнь, которую я создавала много лет, жизнь, о которой ты ничего не знаешь. Если ты настолько все это ненавидишь, я не понимаю, зачем ты вообще пришел?

Он ничего не сказал. Они пошли дальше. Щеки у Лии пылали, несмотря на холод. Она жалела о вырвавшихся словах и потому, когда отец нарушил молчание, обратив ее внимание на невероятную белизну пуделя, которого выгуливали неподалеку, отреагировала с преувеличенным восторгом.

— Так ты любишь собак? — поинтересовался Кайто с удивленной улыбкой.

Лия ни разу об этом раньше не задумывалась, но сейчас кивнула.

— У меня когда-то была собака, ты знала? До того, как ты родилась — боже, да тогда даже Сэмюэл еще не родился. — Он усмехнулся. — Мы с твоей матерью только поселились вместе — тогда еще можно было позволить себе дом в Центральных округах на зарплату одного человека. Его звали Пивз. Милее пса я в жизни не видал. У нашего друга был ребенок лет четырех или пяти. Они обычно приходили к нам обедать в субботу. И Пивз позволял этому малышу сидеть на своей спине, словно на лошади, представляешь? Ребенку это нравилось, он вечно дергал беднягу Пивза за уши. У него были такие длинные висячие уши, какая-то помесь голден-ретривера.

— Собаки — это полезно, — сказала Лия. — Исследования показали. Снижают уровень кортизола. Но только определенные породы, есть список.

Отец рассмеялся:

— А другие породы что, повышают кортизол?

— Ну наверное.

Лия напряглась — отец опять насмехается! — но потом внезапно осознала, как абсурдно то, что она сейчас сказала, и улыбнулась.

История про Пивза была только началом. Что-то она сдвинула в Кайто, и пока они гуляли, он начал рассказывать Лии и другие истории.

— Когда я встретил твою мать, у нее был бойфренд. Нигериец. Сын друзей ее родителей. Такой, знаешь, классический образцовый мальчик. Инженерный диплом, престижный колледж — все как у нее. Богатая семья, большое будущее — словом, идеальная партия. И вот в тот вечер Уджу пришла с ним на вечеринку. В шикарном вечернем платье с открытыми плечами. И один рукав этого платья все время соскальзывал. И она все время его поправляла, но, знаешь, так непринужденно, словно ничего не могло быть естественнее, словно так и надо. Без наигранности, без кокетства. Уджу превосходила красотой многих женщин. Но главный секрет ее обаяния был в другом. Она умела