Дефект всемогущества - Фёдор Михайлович Шилов

к утренникам, заучивания стихов и говорить нечего. Нет, никогда бы Галя не смогла отделаться от малышни круглосуточным каналом. Уж лучше почитает вслух книгу с картинками, а то и вовсе сочинит новую историю по иллюстрациям и детей в эту игру втянет. Мультики тоже смотрят – куда без них, но строго по часам, при этом Галя всегда заботится об осанке и зрении детей! Такое вот лёгкое счастье.

И странно: если Света считает, что быть счастливой так легко, почему же сама проигрывает внутри себя только печальные сценарии? Да ещё и в самой эгоистичной раскадровке. «Я потеряла маму» вместо «моя мама умерла», «я дочь отца-предателя» вместо «мы поссорились с отцом», «я жена гулящего мужа» вместо «в нашей семье появились проблемы». Это заведомое нежелание вовлекать в свой траурный сценарий кого бы то ни было ещё, чтобы, не дай бог, не делить с кем-то положенную только ей жалость. Мама умерла, но мамы не жаль – жаль себя, бедненькую, как она теперь без мамы! С отцом поссорилась – пожалейте, предали! А хоть что-нибудь сделать, чтобы помириться, ты пыталась? Нет, зачем же, тогда жалеть будет незачем!

– Что ты всё к нему лезешь? – возмущалась Света, едва Галя заводила речь о дяде Жене. – Что, думаешь, папаша тебе дом за старания отпишет?

Галю коробило и от подобного предположения, и от появившегося взамен прежнего ласково-беспомощного «папочка» нынешнего хамски-панибратского «папаша». Будто папиросу изо рта только вытащила. Папаша. Слово и само по себе фамильярное, а уж по отношению к дяде Жене и вовсе противоестественное.

– Не говори мне о нём никогда, я знать не желаю этого человека! – Светка мотала головой и затыкала уши, как в детстве: ля-ля-ля, я тебя не слушаю, я тебя не слушаю, бе-бе-бе. И показывала Гале язык, будто они обсуждали пустяки вроде вызывающе короткой юбки: «Ля-ля-ля, я тебя не слушаю, бе-бе-бе, не будь занудой! И пусть жопа торчит, всё равно носить буду!»

«Уж лучше, когда у девиц-подростков из-под юбок жопы торчат, чем когда взрослая кобыла такие глупости несёт!» – в сердцах думала Галя.

– Я замужняя женщина, – гордо произносила Света до развода, – и папаша сам мне на дверь указал.

Галя взывала к Валере:

– Поговори с женой, поезжай сам в Заберезье, пообщайся с тестем по-человечески! Ни один нормальный муж не позволит жене на родного отца наплевать! Ссора-то яйца выеденного не стоит, а последствия могут быть неприятные, если не катастрофические! Чую, Оладьевы что-то затевают, только не могу понять – что!

Валера вяло бубнил, что женился он не на тесте; что будет поддерживать Светку во всём; что он вроде и готов к разговору, но только если Евгений согласится на ряд условий…

В конце концов Галине надоедало слушать это незрелое бормотание, и она прекращала разговоры на опасную тему.

Раз в неделю Галя непременно звонила Евгению. Он всегда был привычно тих и спокоен, будто ничего не произошло, по тону и не разобрать, что сейчас происходит в деревне и какие мысли бродят в голове у дяди Жени.

Уже год Галя не приезжала в Заберезье. Евгений не звал, а она не напрашивалась. Свету с мужем туда калачом было не заманить, теперь безмужнюю Светку, вероятно, тоже. В море Светиной депрессии не водилось ни одной крупной рыбы (читай, здравой мысли), а мелкие лишь беспомощно поднимались к поверхности воды, ловили воздух и будто шептали: пожалей меня, посиди со мной, погладь по голове! Жалеть сестру Гале не хотелось, гораздо важнее было понять, что творят сейчас в деревне эти аферисты Оладьевы. Пару раз дядя Женя вроде как и проговаривался, ронял какие-то туманные фразы про свои сомнения и подозрения, но потом замолкал, считая, вероятно, что Гале это не интересно.

Когда вдруг выдался недельный отпуск, Галя твёрдо решила хотя бы на денёк заскочить в Заберезье.

– Дядь Жень, я на днях к вам заеду!

Голос Евгения моментально стал жёстче. Предыдущие мягкие интонации будто списали за неблагонадёжность, а вместо них построили колкую неудобную конструкцию, которая скрипела и дребезжала при каждом движении голосовых связок.

– Я должен посоветоваться с женой, можем ли мы тебя принять!

– С кем? – Галя осеклась от неожиданности. И всё же вопрос её прозвучал с оттенком недоверия, с каким произносят броское: «Врёшь!» Или ещё хлеще: «Брешешь» или совсем уж неприличный эквивалент – «Пиздишь!»

– С Алевтиной, – продребезжала фальшью наспех смонтированная конструкция металлического голоса.

Ясности уточнение не добавило, в том смысле, что оставалось загадкой: успел ли Евгений официально расписаться с этой гадиной или ему всё-таки хватило благоразумия оставить её в ранге… Галя мысленно поискала слово. Любовница – ей не понравилось, но ничего другого в голову не приходило. Вообще ситуация невероятно двусмысленная: бывшая жена соседа вдруг переметнулась к Евгению… Так сказать, от замужества к замужеству через забор перемахнула… Что за страсть её обуяла? Впрочем, Галина привыкла воспринимать людей такими, как есть, со всеми страстями. Лишь бы в данном конкретном случае страсти не привели к несчастью. «Страсти – к несчастью». Гале не понравилась эта неуместная случайная поэзия…

Евгений молчал. Он думал. С ним в последнее время творилось нечто странное, непривычное. Мысли в нём были как будто и собственные, и в то же время чужие, незнакомые и ненужные! Евгений уделял каждой пристальное внимание, каким награждают при прополке сорняк, маскирующийся под морковную ботву или петрушку. Евгений временами даже решался сорвать сомнительное растение, размять в пальцах, поднести к носу, попробовать на вкус. Иногда безбоязненно проглатывал, а порой тут же сплёвывал горькую слюну и жёванный лист. Нет, не петрушка, можно смело полоть. Но нередко становилось по-огородничьи страшно: вдруг всё-таки что-то полезное выдернул вместе с сорной травой? Вот так и мысли путаются: свои с Алевтиниными, с Галиными… Галенькины мысли приятнее, они похожи на его собственные, их бы не пропалывать. Мысли Алевтины тяжёлые, сочные, ветвистые, с мясистыми листьями, они словно заполонили всю голову, сквозь них остальные едва пробиваются. Чтобы убрать такую сорную траву из головы понадобится немало времени.

– Да ладно, дядь Жень, – Галя решилась, – она ж не жена вам!

И сжалась от ужаса, ожидая ответа.

– Пока нет, но всё к тому идёт.

Галя выдохнула. Ей показалось, что она ещё может предотвратить катастрофу, о которой твердило ей предчувствие.

Голос Евгения вдруг снова стал мягким, будто со склада подвезли что-то, в чём наблюдался временный дефицит, и теперь голос можно снова строить из прежних материалов.

– А знаешь что, Галочка, приезжай на все выходные, если свободна! И…

Он хотел добавить: и Светочку попробуй уговорить приехать.

– Что-то нужно привезти? – Галя поняла его