Золото в лазури - Жерар Борегар

Подумав, Кэниц решил, что в сложившейся ситуации ему ничего не остается, как покориться решению своей соперницы. Ему оставалось положиться на помощь всемогущего случая в Неаполе, где так легко встретить какого-нибудь старого знакомого, который без труда одолжит небольшую сумму денег для отправки телеграммы в Нью-Йорк, банкиру. А пока… Пока пусть торжествует Бетти Скотт!

Кстати, – ведь, если он, Кэниц, согласится на предложенную комбинацию, у него будет предлог гораздо чаще встречаться с Бетти, по пять, по десять раз в день. В сущности, они будут почти неразлучны… И лицо Кэница просветлело.

– Пусть будет по-вашему, Бетти! – сказал он.

– Вот и прекрасно! Тогда мой кошелек целиком и полностью к вашим услугам – ответила Бетти.

Именно в это мгновение в вестибюль гостиницы пожаловали Виктория и Джон Кокбэрн, добравшиеся-таки с часовым опозданием в Неаполь и разыскавшие своих господ.

VI

Разумеется, в первую же свободную минуту по приезде в Неаполь Бетти Скотт и Вильям Кэниц отправились к главе местной полиции, то есть, к неаполитанскому квестору, с заявлением о подвигах лорда Тильбюри, он же полковник Спартивенто.

Квестор, синьор Петто, принял своих визитеров с изысканной вежливостью, выказал живейшее участие и заявил:

– Не беспокойтесь, не беспокойтесь, синьоры! Эта каналья если не сегодня, так завтра же попадет к нам в руки! Вы не знаете, как поставлено розыскное дело у нас, в Италии, особенно в Неаполе! Знаю, знаю! По всему свету ходят разные небылицы, будто Неаполь – рай для мошенников! Какой вздор! Может – быть, до меня здесь и пошаливали! Но с тех пор, как я взял это дело в свои руки… Ого! Хотел бы я посмотреть, где теперь полиция, работает лучше, чем в Неаполе! И так, можете отправляться домой и будьте уверены; вор от нас не уйдет! Даю вам мое честное слово! Адье, синьоры!

Раскланявшись с любезным квестором, молодые люди принялись осуществлять совместно выработанную подробную программу ознакомления с Неаполем и его дивными окрестностями, для чего, понятно, им приходилось с самого утра покидать приютивший их отель и возвращаться назад уже ближе к вечеру.

Таким образом Виктория и Джон целыми днями оставались предоставленными самим себе и в свою очередь могли делать все, что им заблагорассудится, но с условием не уезжать за пределы самого Неаполя.

На третий день пребывания в Неаполе Джон и Виктория, уже успевшие осмотреть все достопримечательности, забрели на окраину города… Было невыносимо жарко, южное солнце слепило глаза, и уставших во время скитаний по пыльным и шумным улицам тянуло куда-нибудь в тень, на отдых.

Джона давно уже терзала жажда, но, будучи очень брезгливым, он не решался прикоснуться к неимоверно грязным стаканам с подозрительно мутной жидкостью, продаваемой неаполитанскими торговцами на улицах под видом оршадов и лимонадов. Но вот на пути подвернулась живописная народная остерия, из дверей которой так вкусно пахло виноградным вином.

Джон не выдержал.

– Я зайду сюда на минутку – сказал он. Мне смертельно хочется промочить горло! Хотите, Виктория?

– Не будет ли это выглядеть неприличным? – зажеманилась Виктория, оглядывая испытующим взглядом улицу и двери остерии. – Что могут обо мне, подумать, хотя бы эти люди, которые проходят мимо?

– Подумают, что и вам хочется хлопнуть стаканчик вина! Больше ничего, уверяю вас! Ну вы как хотите, а я пошел!

И он решительно перешагнул порог остерии. Виктория с кислой миной последовала за ним. Они уселись в уютном уголке за довольно опрятным столиком. Словно из-под земли вырос хозяин, и засыпал пришедших предложениями разных сортов вина.

– Что вы будете пить, Виктория? – осведомился Джон у своей спутницы.

– Не знаю, право! – заколебалась та. – Право, Джон, боюсь, что моя репутация может сильно пострадать!

– Вздор! – оборвал ее Джон. – Попробуйте Лакрима Кристи. Это самое добродетельное название! Лакрима Кристи… Христовы слезы! Ну?

– Разве только один стаканчик!

Минуту спустя на столе стоял уже весьма объемистый кувшин с прославленным неаполитанским вином.

Джон залпом, выпил один стакан, потом другой и прищелкнул языком:

– Вот вино так вино! – сказал он. Это я понимаю! А вы что же, Виктория? Да пейте же, пейте!

Но Викторию было не так легко соблазнить. Правда, выпила и она, но далеко не в таком количестве, как Джон, который успел уже прийти в самое благодушное настроение. Он сразу стал болтливым, развязным, сдвинул котелок на затылок, громко хохотал, швырял мелкие медные монетки проходившим мимо дверей остерии мальчуганам и даже пел песни:

– Тра-ла-ла, ти-ри-ри, тра-ла-ла!

На Викторию выпитое вино подействовало по-другому: Она припомнила Джону старую и, казалось, давно уже преданную забвению историю с заведомо фальшивой «брамапутрой», которую Джон всучил ей в Париже и из-за которой мисс Бетти Скотт чуть не утонула.

– Так ей и надо! – захохотал во все горло непочтительный Джон. Подумаешь, выкупалась в холодной воде! Нечего гоняться за всякою дрянью! Брамапутра?! Эка невидаль, брамапутра или крамахутра! Клочок испачканной красками бумажки, которая никуда не годится, вот что такое ваша лахудра, или как вы ее там называете! К черту! Тра-ла-ла!

Джон смеясь сделал неосторожное движение, и бутылка с розовым пряным вином грохнулась на пол. Испуганный хозяин прибежал к своим гостям и что-то забормотал, но Джон швырнул ему пару франков и потребовал еще вина.

– Лучше бы ваша мисс Скотт занялась каким-нибудь путным делом! – продолжал смеяться весело Джон. – Право же! Ну, какого ей черта понадобилось гоняться за этой брамапутрой? Вышла бы себе замуж за кого-нибудь. Ну, хотя бы за моего патрона. Были бы у них дети, и начхали бы они оба на свои пресловутые коллекции, на свои трактаты по тимбрологии!

– Что вы говорите, Джон?! – ужаснулась Виктория. Опомнитесь!

– Что? Затем мне опоминаться? – вопил Джон. Разве я пьян? Нет, я не пьян, моя душечка Виктория! Это вы, может быть, клюкнули лишнего…

– Я?! – взвилась, словно распрямившаяся пружина, оскорбленная наперсница мисс Скотт. – Я? Стыдитесь, Джон! Идемте домой! Сейчас же идемте домой!

И, несмотря на энергичные протесты бедного Джона, она вытащила его из остерии. Но идти с Джоном было не просто: он был в слишком хорошем для этого настроении. И он так громко хохотал, так размахивал руками и выписывал ногами такие вензеля, что скоро стал центром общего внимания.

Итальянцы, которые пьют огромное количество вина, на самом деле почти не знают, что такое пьянство. Им вино только развязывает языки, но не доводит до такого состояния, до которого так легко доходят,