Они ненавидят друг друга - Аманда Вуди

ответ.

«И это тоже. Сезон закончился всего пару месяцев назад, но мне уже не терпится

вернуться на поле».

«Ты должна дать передышку своим бедным коленям», - говорю я ей. «Серьезно. Не

понимаю, как вы, ловцы, всю игру делаете приседания. Такое ощущение, что вы

каждый день делаете разминку для ног».

«Мои ноги - самая мощная часть моего тела, и я считаю, что это очень круто», -

говорит она, подмигивая. «Может быть, если бы ты перестал так сильно

концентрироваться на своей верхней половине, ты мог бы попробовать и... увидеть

преимущества».

К счастью, мне не нужно придумывать, что ответить на ее слова, потому что Андре

и Джона возвращаются, их красные стаканчики Solo пополнились, а их объем по-прежнему взрывоопасен. В руках у Джона тарелка с моим печеньем. «Ты знал, что

это здесь?» - спрашивает он. «Они потрясающие».

«Их сделал Дилан», - вклинивается Ханна.

Глаза Джона переходят на меня, мерцая. Это так неожиданно, что у меня в груди

что-то искрится. Может быть, потому что он впервые смотрит на меня без злобы, и

мой мозг не знает, как это переварить. «Это ты сделал, Рамз?»

Рамз. Он придумал это прозвище несколько дней назад, так как от слова «детка»

ему хочется... как он сказал? Вывернуть кишки через рот, я думаю. «Ага», - говорю

я. «Polvorones de canele. По сути, печенье с корицей».

«Они такие вкусные». Он опускается на пол рядом со мной, чуть не рассыпав

поднос. «Это твой рецепт?»

«Вообще-то это... рецепт моего брата. С некоторыми изменениями. Это его

любимое печенье, так что...» Я понимаю, что говорю о Томасе случайно, слишком

случайно, и откашливаюсь. Воздух застревает в горле. «Рад, что они тебе

понравились».

Может, Джона слишком пьян, чтобы осмыслить мои слова, потому что он не

настаивает. Вместо этого он тянется за другим печеньем и откусывает его обеими

руками. «Твоя очередь, Рамз», - говорит он через полный рот крошек.

Я отвожу от него взгляд и достаю блок из нижней части башни. Это одна из

нелепых выдумок Андре. «Оставь засос человеку слева от тебя». Я вскидываю

бровь на Ханну, которая тут же решает мне подыграть.

«Похоже, у тебя нет выбора». Она ухмыляется и наклоняет голову, обнажая шею.

Андре ни за что не оставит это без внимания. Я делаю вид, что собираюсь

подползти к ней, и, конечно, он с шипением перепрыгивает через нее. И вот он уже

у меня на коленях.

Подождите.

Нет. Андре все еще сидит напротив меня, потягивая свой напиток.

Джона сидит на моих бедрах. Он скрещивает ноги на моей талии, обхватывает

руками мою шею и утыкается лбом в мое плечо.

«Коллинз?» прохрипел я. Что, черт возьми, он делает? Это для шоу?

«Нет», - ворчит он.

Мое недоумение исчезает. Конечно, это шоу. У него это чертовски хорошо

получается, так что я должен подыграть ему, а не выглядеть ошеломленным.

Ханна прикрывает улыбку рукой. «Джона, он должен делать то, что говорит блок...»

«Нет, нет, нет, спасибо», - рычит Джона, качая головой у меня на плече. «Прощай!»

Андре почти задыхается от лихорадочного смеха. Ханна кусает себя за волосы, чтобы не присоединиться к нему. «Эй», - говорю я мягко. «Я обещаю не целоваться

с шеей Ханны. Посмотри на меня, cariño».

Джона что-то бормочет. И тут я понимаю, что от него приятно пахнет. Не

одеколоном, а свежестью. Шампунем и мыльными пузырями. Наконец он

поднимает лицо и обвиняюще смотрит на меня, его серые глаза слегка опускаются.

Мы еще даже не поужинали, а он уже выглядит готовым к краху.

«Ты действительно думал, что я это сделаю?» Прекрасно понимая, что за нами все

еще наблюдают, я улыбаюсь. «Ну же, Коллинз».

Его руки все еще обхватывают мою шею, а лицо висит в нескольких сантиметрах от

меня, с подозрением разглядывая меня. «Недостаточно хорошо», - бормочет он.

«Ты даже не извинился».

«Мне жаль, что я притворился, будто собираюсь поцеловать Ханну», - говорю я

ему. Кажется, теперь я улыбаюсь по-настоящему. Я не могу сказать, насколько его

раздражение настоящее, а насколько притворное, но мысль о том, что хоть что-то из

этого может быть настоящим, довольно забавна.

«Недостаточно хорошо», - повторяет он.

Он подготавливает возможность. Я вижу это по напряжению его челюсти, как будто

он напрягается. «Что еще я могу сделать, чтобы ты почувствовал себя лучше?»

спрашиваю я, уже мягче. Пытаюсь заставить себя поверить в это так же, как Ханна

и Андре, в слабой надежде, что, возможно, это не будет выглядеть так же неловко.

«А ты что думаешь?» - требует он.

Я тянусь вверх и беру его подбородок между большим и указательным пальцами, притягивая его к себе. Надеюсь, он не вырвется инстинктивно, как это было в

машине. На его скулах уже проступает розоватый оттенок, а глаза закрыты. Думаю, я не могу сильно дразнить его за то, что он нервничает, ведь это его первый раз.

Я с улыбкой прижимаюсь к его губам.

Через секунду я отстраняюсь. Это был всего лишь поцелуй. И все же розовый цвет

распространяется по его лицу, а когда он открывает глаза, его зрачки расширены.

«Не так уж плохо, правда?» шепчу я, достаточно тихо, чтобы Андре и Ханна не

услышали. К счастью, Андре все еще покатывается со смеху, хотя я понятия не

имею, что в этом смешного. Наверное, это один из тех моментов, когда «слишком

пьян, чтобы остановиться».

Вместо того чтобы ответить, Джона снова утыкается лицом в мое плечо, пряча его.

Андре от смеха пинает башню, и он опрокидывается.

. . .

У Андре уютная квартира. В ней есть уютное очарование: стены цвета заката, темная отделка и окна-картины. Поскольку его семья живет на севере, нам не

нужно беспокоиться о том, что кто-то вторгнется. А мне не нужно притворяться, что я умею разговаривать с незнакомцами. Мистер и миссис Льюис всегда были

добры и приветливы, но они очень стараются завязать светскую беседу и узнать все

возможные подробности о нашей жизни. Их подход сильно отличается от подхода

мистера и миссис Кацуки, которые, как и их дочь, быстро поняли, что от

чрезмерного количества вопросов у меня начинается зуд.

В конце концов нам приносят еду, и Андре включает какой-то недавний фильм

Marvel, который я не видел, чтобы занять наше внимание. Похоже, Джона

действительно получил приличный обед