Они ненавидят друг друга - Аманда Вуди

не нужно беспокоиться о... п очему я беспокоюсь. Думаю, единственная причина, по

которой он не остановился на закуске, заключается в том, что Андре выбрал одно из

самых дешевых мест в городе для заказа.

Может быть, это его попытка помочь Джоне своим тонким способом.

После того как мы доели мое мексиканское печенье с корицей и убрали Дженгу, мы

с Джоной отправляемся в ванную, чтобы почистить зубы (папа Андре - стоматолог, поэтому у него есть несколько запасных щеток). Они желают нам спокойной ночи, и мы переходим в спальню брата Андре - небольшое пространство, загроможденное

семейными фотографиями, трофеями по лакроссу и постерами видеоигр. У задней

стены стоит полноразмерная кровать, слишком маленькая для нас обоих, честно

говоря.

«Тебя ведь не стошнит на меня посреди ночи?» спрашиваю я, начиная снимать

рубашку. Но, еще раз взглянув на кровать и ее крошечные размеры, я решаю

оставить ее на себе.

«Если я это сделаю, то это будет специально». Он натягивает толстовку, которую

одолжил у Андре, затем переползает на левую сторону кровати, ставит воду и

телефон на тумбочку. Я кладу свой рядом с его, затем перебираюсь на кровать с

правой стороны, подталкивая к нему плед. Даже глядя на то, как он укутывается, мне становится неуютно и жарко. «Думаешь, мы справились, Рамз?»

«Хм?»

«Например, одурачить их». Джона корчится, пока не оказывается лицом ко мне, похожий на плотно завернутое буррито. Он в футе от меня. У меня возникает

желание сдвинуть его дальше по кровати, но тогда он, скорее всего, просто

окажется на полу. «У нас все получилось?»

Я вздыхаю. «Учитывая, что Ханна постоянно хвастается нашей совместимостью, я

бы сказала, что да».

«Опять?» Он стонет. Он достаточно близко, чтобы я почувствовал запах мяты в его

словах. Я сама себя осуждаю за то, что вообще заметил. «Я не понимаю. Мы

говорим друг о друге только тогда, когда жалуемся».

«Ты довольно невыносим», - говорю я, кивая.

Он морщит нос. «Ты еще хуже. Обещаю».

Я не знаю, почему он говорит это именно так, с прищуренным и обеспокоенным

лицом. Он похож на маленького ребенка, который не знает, как сформулировать

свои мысли, поэтому полагается на свои выражения. Прежде чем я успеваю

остановить себя (возможно, благодаря алкоголю), я говорю: «Что это ты сегодня

притворяешься милым? Это ужасно».

«Милый?» - пискнул он.

«Ну. Типа...» Я пытаюсь придумать что-нибудь менее постыдное. «Не совсем

милый. Просто, типа. Ты хоть раз не был совсем уж раздражающим. Например, когда ты ел мое печенье, как бурундук. А потом ты обнял меня во время игры в

«Дженгу»».

Он обрабатывает это, явно напрягаясь от алкоголя. «Ну... а что с тобой?» -

огрызается он в ответ. «Ты собирался поставить Ханне засос? Прямо у меня на

глазах?»

Я приподнимаю бровь. «Ты ревновал?»

«Я притворялся, что ревную», - процедил он.

«Ты уверен?» спрашиваю я, сопротивляясь дразнящей ухмылке. Его всегда было

легко раззадорить. «Я имею в виду, это ты устроил тот поцелуй во время игры в

«Дженгу». Ты не чувствовал себя собственником?»

Джона выглядит так, будто его и в самом деле может вырвать на меня. «Я сделал

это просто для того, чтобы убрать это с дороги! Я все еще думаю, что ты ржавый

фаллоимитатор».

«Ну...» Я знаю, что пожалею о том, что сказала это, потому что сама мысль ужасает.

Но я все равно выталкиваю ее изо рта, прекрасно зная, что он этого не сделает.

«Если мы хотим, чтобы у нас все получалось, нам нужно тренироваться».

«Мы пытались практиковаться в машине, но ты сбежал», - хрипло говорит он.

«Я решил бросить это занятие, потому что ты выглядел встревоженным», -

огрызаюсь я. «Теперь, когда твой первый поцелуй позади, может быть, в

следующий раз ты не будешь так волноваться...»

Внезапно

дверь

спальни

со

скрипом

открывается.

Включается

режим

«притворства», и я бросаюсь к Джону, обхватывая его руками.

Голова Андре просовывается между щелями. «Вы ведь не грубите друг другу, правда?»

«Н-нет», - задыхается Джона, очень убедительно.

«Хорошо. Я постираю эти простыни завтра, но... ну, ты понимаешь».

«Я обещаю не делать этого с Джоной в постели твоего брата», - говорю я, прорываясь сквозь улыбку, когда Джона ругается под нос.

«Отлично. Спокойной ночи, голубки».

Он закрывает дверь, погружая нас в тихую темноту.

Джона прижимается ко мне с облегчением. Он все еще приятно пахнет, после всего.

Это раздражает. Почему я продолжаю отвлекаться на эти нелепые, незначительные

вещи? Ну и что, что он пахнет хрустящим и мыльным? Это не скрывает запаха его

гнилого характера.

«Э-э-э... Дилан». Я чувствую, как Джона постукивает по моей ключице. «Ты меня

раздавливаешь».

Правда? Я ослабляю хватку, но вместо того, чтобы отодвинуться, Джона проводит

ладонью по моей груди.

«Ты дрожишь», - говорит он. «Ты в порядке?»

Черт. Только не этот вопрос. Не этот ужасный, страшный вопрос, который

заставляет меня признать это. Сердце учащенно забилось, в глазах помутилось.

Неужели? Почему здесь? Почему именно сейчас? Только потому, что Андре

напугал нас? Это недостаточно веская причина для того, чтобы это произошло.

Одеяла стали слишком тяжелыми, слишком колючими. Они пережимают мои

дыхательные пути и сдавливают грудь. Внезапно я не могу дышать.

«Дилан?»

Я не могу. Я не могу дышать.

«Дилан».

Я не могу дышать, я не могу дышать, я не могу дышать...

«Эй. У тебя есть где-нибудь ингалятор? У тебя что, приступ астмы?» Джона

внимательно смотрит на меня, странно спокойный, если он думает, что дело именно

в этом.

«Нет», - удается мне выдавить из себя. «Просто не могу... просто не могу... ды...

есть...»

«Ты определенно дышишь. Я это слышу. Ты... ...у тебя паническая атака?»

Голос Джона пронзает облако в моей голове. Паническая атака. Точно. Конечно. Я

чувствовал ее миллион раз, и все же она всегда обманывает меня, заставляя думать, что меня убивает что-то другое.

«Привет». Он проводит рукой по моей щеке, наклоняет мое лицо, заставляя нас

встретиться взглядами. Его глаза спокойны. Сосредоточенные. «Что тебе нужно?»

Жужжащая, удушающая белизна проносится по моему телу мучительными

волнами. Алкоголь густо, до тошноты, сидит в моем желудке. «Выбраться».

Я не уверен, насколько связно я говорю, но Джона, должно быть, понимает, потому

что он сдвигает простыни так, что они путаются у нас в ногах. Он слезает с кровати

и оказывается рядом со мной, берет мои ладони и тянет за собой. Он