Сначала женщины и дети - Алина Грабовски

процесс поступления в колледж, от меня не так уж много зависит. Пообещайте, что поможете ей отсюда выбраться, сказала она. Я, конечно, не могла ничего такого пообещать. Но она взяла меня за запястья и прижала мои руки к своему сердцу, и я не удержалась и сказала «да».

– С тобой все хорошо? – спрашиваю я.

– Да.

– Ты к мистеру Тейлору? – Я поглядываю на дверь кабинета Роба. Она открыта.

– Нет, нет, извините, я… просто стою.

Я легонько похлопываю ее по плечу, острому, как гребень, одна кость.

– Он не кусается.

– Ха, – отвечает она, и ее смех эхом разносится по коридору. – Да нет, все в порядке, правда. Спасибо. – Она сбегает вниз по лестнице, понурившись, как побитая собака, и мне становится не по себе. Тихоням сложно помогать. Они понимают школьную экономику внимания: если никогда никого ни о чем не просить, никто и не посмотрит в твою сторону.

Я захожу в кабинет и вижу, что Роб так развалился на стуле, что прогнулась пластиковая спинка.

– С каким тебе вкусом? – спрашивает он.

Я сажусь за парту и брызгаю ее антисептиком для рук, который ношу в кармане: мальчики-подростки чем только за партами не занимаются. В частности, на этой выцарапано: «геометрия – говно».

– Джейн хотела с тобой встретиться?

– Какая Джейн?

– Райдер.

Он резко выпрямляется, и стул бьется ножками об пол.

– Она не в моем классе. – Он ударяет кулаком по столу, пока один из ящиков не выдвигается.

– Она стояла за дверью. Как будто ждала там.

В его глазах вспыхивает тревога.

– Чего ждала?

– Не знаю. Я думала, тебя.

– Я не веду десятые классы, – он роется в ящике, по локоть засунув в него руку. – Ты же знаешь.

– Не ведешь?

– Нет. – Он наконец достает руку, зажав в ладони два вейпа. – Не беспокойся о чужих проблемах. Уверен, с ней все в порядке. Так с каким тебе вкусом?

Но проблемы Джейн мне не чужие. Я беспокоюсь о проблемах всех учеников. Я беспокоюсь о них, когда сижу за столом и ем принесенный из дома обед, мою руки в туалете и покупаю в автомате газировку. Они просят ничего не говорить родителям. Заставляют меня поклясться, что я не стану паниковать. Показывают страницы в блокноте с подсчетом калорий в каждом съеденном кусочке, зажившие шрамы под длинными рукавами, сообщения от парней, девушек, незнакомцев.

Но Робу не понять.

– А какие есть? – спрашиваю я.

– Безумное манго и ласковый мохито.

Я выбираю мохито. Он выдыхает дым с запахом тропических фруктов; я встаю и открываю окно, которое раньше не открывалось из-за забившейся в щели застывшей краски, пока мы не откупорили его ломом. Я поднимаю раму, и в класс врывается благоухающий жимолостью ветер.

На бордюре вдоль ученической парковки зацветают тюльпаны. Парнишка в футбольной форме срывает цветок и делает вид, что ест его, жует лепестки и смешит своих друзей. Подростки и их чувство юмора: есть ли в мире что-то более предсказуемое?

Роб так молодо выглядит, что его часто принимают за ученика. Он худощавый, высокий и чувствует себя неловко в своем теле, часто как будто запутывается в собственных руках и ногах. Голос нервно подрагивает, как у детей, которых в детстве ругали за то, что они говорят слишком тихо – громче, сынок! Думаю, ему нередко приходилось такое слышать. Хотя я почти ничего не знаю о его отце. Он редко о нем упоминает, а если упоминает, то почтительно-нейтральным тоном, свойственным мужчинам, которые смогли превратить страх перед отцом в нечто вроде восхищения.

– Как дела в тиндере? – На той неделе я помогла ему настроить профиль. Мы слиняли с дежурства в столовой и спрятались в чулане, где хранились материалы для изо. От меня требовался ценный женский взгляд.

– Я что-то очкую, – он пожевывает кончик вейпа. – Что, если кто-то из учениц меня увидит?

– А ты поставь минимальный возраст двадцать пять и выше. К тому же им-то зачем тиндер? Они и так могут трахаться друг с другом.

Он качает головой.

– У меня уже паранойя. А когда ты заведешь профиль?

Шансы найти интересную женщину в этих краях равны одновременному удару молнии и падению кометы прямо мне на голову.

– Не люблю приложения для знакомств. Чувствую себя платьем в корзине, которое ждет, купят его или нет.

Роб смеется, наклоняется и сплевывает в металлическое мусорное ведро. Остатки слюны тонкой нитью свисают с его губ. А не подружиться ли мне с кем-то еще, думаю я.

– Ну, если ты захочешь кого-то найти, тебе это будет нетрудно.

– В смысле? – спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что он имеет в виду.

– В смысле, что женщинам проще. Особенно женщинам, ••••••••. Вы добры друг к другу.

– А к тебе женщины не добры? – невольно вырывается у меня.

Он кособоко улыбается, и его губа цепляется за клык.

– Мои ровесницы – нет.

Я закатываю глаза. Робу нравится внимание школьниц: они подтверждают его значимость, в отличие от его ровесниц, как я уже успела понять.

– В наше время можно умереть от отравления свинцом? – спрашиваю я, решив сменить тему.

– Если много сидишь в подвале, то да, – он пытается затянуться, но маленькая лампочка на кончике вейпа мигает оранжевым.

– То есть мы можем.

– Да.

У меня еще осталась жидкость на пару затяжек, но я кладу вейп на стол.

– Пойду к себе. – Я слишком быстро выпрямляюсь, и в глазах темнеет, чернота подкрадывается со всех сторон, голова заполняется гелием. Я теряю равновесие; Роб подхватывает меня под спину.

– Тебе плохо? – спрашивает он.

Я моргаю, и зрение проясняется: я вижу заламинированные плакаты с геометрическими формулами, электрическую точилку для карандашей, доску со следами стертых уравнений.

Он по-прежнему придерживает меня за спину.

– Все нормально, – отвечаю я.

– Где вы пропадаете? – спрашивает миссис Джонсон, когда я возвращаюсь в кабинет. – У меня почта не открывается. Не помните мой новый пароль?

Я сажусь на стул и не обращаю на нее внимания. Обычно я не применяю эту тактику: сама не люблю, когда меня игнорируют, но, если я стану помогать ей всякий раз, она никогда не научится пользоваться почтой. Как говорится, дай человеку удочку, и он сможет себя прокормить.

– Лайла, – зовет она. – Лайла. Лайла! – Поразительно, насколько неблагозвучно может звучать собственное имя в чужих устах. Я соглашаюсь помочь ей лишь потому, что мне невыносимо это слышать.

– Коргивиляетхвостом34? – Я открываю свою почту. Чья-то мама грозится ПОДЕЛИТЬСЯ С ДИРЕКТОРОМ КОЕ-КАКИМИ МЫСЛЯМИ, если я не прекращу внушать ее сыну БЕЗУМНЫЕ ИДЕИ ГОДИК ПОДОЖДАТЬ ДО КОЛЛЕДЖА! Думаю ответить, что свободный год после школы может стать