Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт

душе: она уже выбрала себе поприще, как и положено решительной и разумной юной леди. – Пусть дадут нам проявить себя и запасаются терпением. Теперь ведь все ждут, что мы по уму не уступим мужчинам, а им на протяжении веков помогали во всех начинаниях, в отличие от нас. Дайте нам равные возможности, и поглядим, к чему это приведет несколько поколений спустя. Я за справедливость, хотя в отношении женщин это и редкость.

– Все кидаешь боевой клич за свободу? – поинтересовался Деми, свесившись через перила. – Выше знамя! Я встану рядом и протяну руку помощи, если примешь. Хотя если в вагон впряжетесь вы с Нэн, то помощь и не понадобится.

– Ты для меня большое утешение, Деми, и при любых трудностях я обращусь к тебе – ведь ты честный юноша и помнишь, скольким обязан матери, сестрам и тете, – продолжила Нэн. – Мне по душе мужчины, способные честно признать, что они не боги. Да как можно считать их богами, если эти исполины постоянно совершают ужасные ошибки? Видели бы вы их в болезни, как я, – все бы о них поняли.

– Лежачего не бьют! Прояви милосердие, а мы уверуем в тебя и поддержим во всех начинаниях, – воззвал Деми из-за перекладин перил.

– Мы будем добры, если вы будете справедливы. Заметь, не великодушны, а только справедливы. Я прошлой зимой ходила в законодательное собрание на дебаты по поводу избирательного права для женщин; много я в жизни слыхала пустой, бестолковой болтовни, но такое – в первый раз! И эти мужчины нас представляют! Я краснела за них, их матерей и жен. Коль скоро мне самой это недоступно, пусть мои интересы представляет умный мужчина, а не болван!

– Ну, пошли пламенные речи. Сейчас всем не поздоровится! – воскликнул Том и закрыл повинную голову зонтиком: Нэн говорила с большим чувством, а ее взгляд как раз упал на него.

– Продолжай! Я запишу и кое-где вставлю ремарку «бурные аплодисменты», – подхватил Деми, достав карандаш и блокнот с видом заправского щелкопера.

Дейзи ущипнула его за нос, просунув руку между балясинами, и на собрании воцарился шум и гам – Эмиль вскричал: «Стоп! Бунт на корабле!»; Том громко захлопал; Дэн оживился от одной только мысли о перебранке, пусть даже словесной; Нат поддержал Деми – позиция юного Брука показалась ему наиболее выигрышной. В самый разгар битвы, когда все хохотали и говорили наперебой, на галерею выплыла Бесс, посмотрела на развеселую компанию, точно ангел-миротворец, и промолвила насмешливо, с искоркой удивления в глазах:

– Из-за чего шум и гам?

– У нас тут митинг протеста. Нэн и Элис лютуют, а нас призвали к ответу и вот-вот приговорят к смертной казни. Изволит ли Ваше Высочество разрешить спор? – спросил Деми, когда воцарилась тишина: никто не решался бунтовать в присутствии Принцессы.

– Мудрости недостает, я лучше посижу и послушаю. Прошу, продолжайте. – Бесс села с беспристрастным видом Фемиды, только вместо меча и весов держала букетик и веер.

– Итак, дамы, высказывайтесь смело, но сохраните нам жизнь до утра, ибо после трапезы предстоит вальс, а Парнас от всякого мужа требует исполнения долга. Госпожа президент Прыг-скок, вам слово. – Деми любил такие забавы больше легких заигрываний, которые дозволялись в Пламфилде лишь потому, что полностью запретить их невозможно: это ведь тоже по-своему образование – и в школах совместного обучения, и в обычных.

– Хочу узнать одно, – деловито начала Нэн, хотя глаза ее сверкали весельем и серьезностью сразу, – что каждый из вас, мальчики, думает по этому поводу? Дэн и Эмиль повидали мир и кое-какое мнение сложить успели. У Тома с Натом перед глазами много лет стоят пять примеров. Деми – наш человек, мы им гордимся. То же с Робом. Тед у нас переметная сума, а Долли с Джорджем – консерваторы, даром что студенты; ну а девушки из колледжа Гертон во всем превосходят юношей. Коммодор, готовы к разбирательству?

– Так точно, шкипер.

– Поддерживаете право женщин голосовать?

– Господь благослови твою головушку! Еще как; только скажи – и переправлю в нужное место целую уйму барышень! Чем они хуже вербовщиков, что парней отправляют на флот? Тоже мужчину снимают с якоря! Нам всем не обойтись без штурвала, иначе целыми и невредимыми до гавани не добраться. Так давайте делить с ними пищу из одного котла – и на борту, и на берегу, а не то корабль наш сядет на мель!

– Молодец, Эмиль! За такую складную речь Нэн тебя первым возьмет в союзники, – похвалил Деми.

Девушки захлопали, и лишь Том помрачнел.

– Ну а ты, Дэн? Тебе так дорога свобода… Как думаешь, имеем мы на нее право?

– Сколько угодно, и я готов сразиться с любым негодяем, кто попробует с вами поспорить.

Лаконичный и выразительный ответ пришелся по душе госпоже президенту – она просияла и бросила резковато:

– Нат нипочем не признается, что он по другую сторону баррикад; надеюсь, он хотя бы решится вступить в наш военный оркестр, когда мы выйдем на поле боя, и не станет ждать окончания битвы, чтобы примкнуть к стороне победителя.

Сомнения миссис Прыг-скок развеялись напрочь, и она еще пожалела о своих жестоких словах, ибо покрасневший Нат смело встретил ее взгляд и встал с непривычной решимостью в облике.

– Я был бы самым неблагодарным из людей, если бы не любил женщин, не ценил их и не служил бы им верой и правдой, ибо им я обязан своим настоящим и будущим.

Дейзи захлопала, Бесс бросила букет Нату на колени, а остальные девушки довольно замахали веерами, ибо неподдельное чувство сделало его маленькую речь особенно выразительной.

– Томас Бэнгс, пройдите в зал суда и поклянитесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – если сумеете, конечно, – приказала Нэн, стукнув по дереву и призывая к тишине.

Том закрыл зонт, встал, клятвенно поднял руку и торжественно произнес:

– Я поддерживаю все права, какие только есть. Боготворю всех женщин и умру за них в любую минуту, лишь бы помочь правому делу.

– Жить и трудиться во имя правого дела труднее, а потому и почетнее. Мужчины всегда готовы за нас умереть, а вот сделать нашу жизнь пристойной – это нет. Дешевые сантименты и кривая логика. Ладно уж, Том, но не говори больше такой чепухи. Итак, вердикт вынесен, а теперь возьмем перерыв и предадимся торжеству. Приятно, что старый добрый Плам подарил миру шестерых настоящих мужчин; надеюсь, они и впредь будут верны дому и его принципам, куда бы ни завела их судьба. Ну, барышни, довольно вам сидеть на сквозняке, а вы, господа, не пейте