Другая. Видеть мир не глазами, а сердцем - Элой Морено

Но почему? Для чего?

День 6-й. Больница

Я обрадовалась, когда на следующий день приехала в больницу и не увидела никаких траурных бантов на стене. Я пошла по коридору.

– Вы мать Луны?

– Нет, извините.

– Вы уверены?

– Конечно, уверена.

– Как жаль, она так долго ее ищет!

Я пошла дальше, и уже почти возле двери в палату ко мне подошла женщина, которая жила по соседству.

– Добрый день! Вчера ночью приходил мой муж.

– Что?

– Да, это было здорово, – улыбнулась она. – А, еще ребенок-вампир заходил.

– Я очень рада. – Мне казалось, что это все больше напоминает цирк.

В палате Луны я увидела рыжего мальчика лет десяти и женщину, возможно, его мать.

Я остановилась на пороге и стала наблюдать.

– Угадай, что у меня в карманах, – сказал мальчик.

– Ты должен п-п-положить все на кровать и дать мне пять секунд, ч-ч-чтобы запомнить.

Мальчик кивнул и достал несколько шариков, брелок, замок, три монеты, конфету и четыре игрушечные машинки.

Мальчик начал считать, загибая пальцы: один, два, три…

– Ты совсем не оставил мне в-в-времени, – запротестовала Луна, – но ничего.

И, произнеся это, надела шляпу.

– Итак, у тебя там шесть шариков: красный, два синих, зеленый, черный и белый. Еще есть зеленый тряпичный брелок, замок среднего размера, три одинаковые монетки, апельсиновая конфета и четыре машинки: две красные и две синие. И еще у тебя над брюками видно трусы. – Луна засмеялась.

Мальчик не засмеялся.

– Как у Супермена, – сказала Луна, стягивая шляпу.

– Ты все угадала, – ответил мальчик, пытаясь захлопать в ладоши, но так и не сумев совладать с руками.

– Ты подглядывала? – спросил мальчик.

– Да ты что! Попробуй сам.

Луна протянула шляпу мальчику, и он надел ее.

– Видишь что-нибудь? – спросила Луна.

Мальчик замотал головой.

– Вот видишь, все честно.

Он вернул шляпу Луне и медленно потянулся обнять ее.

Его мать заплакала.

– Вы в порядке? – спросила я.

– Вы не представляете, что только что здесь произошло, вы даже не представляете… – сказала она, обнимая меня.

Мать и сын вышли из палаты.

– Привет, – поприветствовала меня Луна.

– Привет, – ответила я, глядя на нее.

– О чем вы хотите спросить меня сегодня? – сказала она так, словно могла читать мои мысли.

Я улыбнулась, потому что знала, что это никакая не магия, а просто интуиция. Луна не может читать мои мысли, она не может читать мои мысли, она не может…

– Та женщина, которая постоянно спрашивает, не я ли твоя мать, полагаю, у нее болезнь Альцгеймера или какое-то нейродегенеративное заболевание. В карте написано, что твоя мать умерла некоторое время назад.

– Моей матери не стало ровно шесть лет, два месяца и три дня назад, но она не умерла. По крайней мере, не совсем.

– Как можно умереть не совсем?

– Точно так же, как можно жить не совсем. На самом деле, почти все так живут.

Мать Луны умирает

За шесть лет до этого. Мать Луны умирает

Это не было сюрпризом или неожиданной смертью.

Но от этого не стало легче.

Луна тоже знала об этом, как человек, который знает, что приближается поезд, слыша доносящийся шум, или что наступает сентябрь, даже не глядя в календарь.

Она знала это с самого начала, потому что мать никогда не скрывала этого от нее. Вот почему, когда врачи сообщили ей, она уже знала обо всем.

Положительной стороной всего этого было то, что у матери и дочери было время попрощаться друг с другом: фактически они делали это каждый день.

– Я всегда буду с тобой, – говорила ей мать, когда Луна сидела рядом с ней по ночам.

За три недели они подарили друг другу больше объятий, чем многие семьи за всю жизнь. В каждом объятии Луна чувствовала, как тело, которое теряло силы каждый день, все еще находясь здесь, уходило все дальше и дальше.

И несмотря на то, что она была маленькой девочкой, она знала, насколько ценно каждое «я тебя люблю», каждое прикосновение, каждый взгляд, каждое слово. Особенно когда они небесконечны и очень скоро могут закончиться.

– Мама, я найду тебя, – шепчет ей девочка, которая понимает, что между ними есть нечто большее, чем физическая связь, потому что они родились единым целым, и эта энергия всегда должна удерживать их вместе, живы они или мертвы.

– Я найду тебя в чужом взгляде, в чужом смехе. Найду среди людей, которым нравится желтый цвет, запах ванили и кошки. Среди тех, кто начинает чесать голову, когда волосы намокают, и тех, кто боится пауков. Тех, у кого дрожат губы, когда они нервничают.

Мать улыбается и одновременно плачет, не в силах отличить свои слезы от слез дочери.

– Я похожа на сумасшедшую, – говорит она.

– Да, и я эту сумасшедшую найду.

В ту ночь они засыпают в одной постели, зная, что на следующий день проснется только одна из них.

Польша

Женщина переходит набережную, возвращаясь к автостоянке. Но она не хочет ехать в отель прямо сейчас.

Она решает немного задержаться и прогуляться немного по улицам Сопота, маленького городка, в котором находится. Она вспоминает, что видела в какой-то рекламной брошюре фотографию странного изогнутого домика.

Она решает найти его.

Она идет, не переставая думать о содержимом красной коробки. Что она вообще там делала? Кто ее оставил? Почему? Для чего?

Повернув за угол, она видит очень старое здание, которое кажется ей знакомым. Я уже была здесь когда-то, думает она. В сознании тут же проносится мысль: невозможно.

Она идет по улицам, и с каждым шагом в голове всплывает все больше воспоминаний: я уже была здесь, и здесь, и тут…

Неожиданно для самой себя она приходит к кривому домику – очень необычному зданию, у которого нет ни одной ровной стены.

Она решает зайти внутрь. Возможно, думает она, войдя в эту дверь, я смогу выйти из кроличьей норы.

– Моя мать не совсем умерла. Она ушла, но она в-в-всегда здесь. Потому что моя мать всегда была моей защитой в-в-всякий раз, когда мне хотелось исчезнуть.

Луна спрятала голову в шляпу:

– Я не понимала, насколько я не похожа на других, пока они мне об этом не сказали. Пока они не начали показывать на меня пальцем, коситься и что-то додумывать. Пока ты маленькая, ты не замечаешь нюансов в реакциях взрослых, не знаешь, смеются они с тобой или над тобой.

В возрасте трех-четырех лет никто из детей не воспринимает тебя как нечто странное, дети