Вальс душ - Бернард Вербер

– Бедняжки-призраки, не имеющие даже плоти. Вы… ничто! – фыркает он.

Душа колдуна Правого Мизинца взмывает вверх и устремляется к мерцающей в небе звезде.

Пус видит, что эта звезда ярче остальных. Пятерка остается с разинутыми ртами.

– Он обозвал нас призраками? – спрашивает с обидой Левый Безымянный.

– Он говорил о реинкарнации? – спрашивает Пус.

– Он сказал, что «они» воссоединятся и установят свое владычество. Выходит, эта пятерка собирается перевоплотиться, – размышляет вслух Левый Указательный.

Все недоуменно поворачиваются к колдуну Левому Мизинцу.

– Кажется, я знаю, о чем он толкует, – говорит им тот. – Моя мать рассказала мне однажды свой сон о существовании новой жизни после смерти. Типа того, что, испустив дух, мы становимся чистыми душами. Если потом мы поднимемся к какой-то звезде, то сможем опять родиться, как младенцы. Тогда я не придал значения ее словам, принял их за бред.

– Умереть, чтобы возродиться… Неужели это возможно? – спрашивает Пус.

– И, кстати, сколько раз? – спрашивает Левый Указательный.

– Понятия не имею, – отвечает Левый Мизинец.

– Так или иначе, этот колдун, наш враг, намерен вернуться вместе с еще четырьмя нашими врагами, – подытоживает вождь Средний. – Вместе они будут очень сильны. Предлагаю образовать союз и…

– Союз? Что ты называешь союзом? – перебивает его Левый Указательный.

– Хорошо, группу, «семью душ».

– Как же нам встретиться после перевоплощения? Очень мало шансов, что мы возродимся в одной семье…

– Если хорошенько захотеть, то у нас получится, – утверждает колдун.

– Тогда давайте договоримся об условном знаке, который поможет нам узнать друг друга, – предлагает изобретатель.

Все ломают голову.

– Ладонь? – осеняет Пус. – Я дала вам имена по пальцам руки.

Символ мощный, никто не возражает.

– Пять пальцев левой руки против пяти пальцев правой, – говорит она.

Пятерка переглядывается.

– Давайте назовемся «Рукой Света», – продолжает Пус. – А они будут «Рукой Тьмы».

Пять душ воодушевляются и дружно взлетают, чтобы устремиться к звезде, к которой улетел их враг-колдун.

Пус слышит голос:

– Пора возвращаться, Эжени. Пройди в дверь -1 в противоположную сторону. Представь ведущую наверх лестницу. Я поведу обратный счет ступенек от десяти до нуля, когда я скажу «ноль, ты наверху», ты сможешь открыть глаза. Десять… девять…

23.

Эжени Толедано открывает глаза.

Она тяжело дышит. Стены увешаны масками, она понимает, где находится.

– Ты слишком рано меня вернул! – говорит она.

– Ты провела там больше двух часов, так что…

– Теперь я знаю, почему исчезли неандертальцы: их перебили сапиенсы.

Она едва не сказала «их перебили мы». Она всегда колеблется, когда рассказывает о Пус и о неандертальцах.

Рене хмурится, его дочь растирает себе лицо, шлепает себя по щекам.

– Ну, рассказывай.

– Все началось с того, что моя свекровь – слишком привязанная к сыночку мамаша – вздумала меня прикончить, – начинает Эжени нарочито безразличным тоном.

– Это же надо, из-за таких незначительных в мировом масштабе событий оказался истреблен целый вид… – говорит со вздохом Рене.

Эжени идет в ванную, пускает воду, дожидается, когда потечет ледяная. Освежить после регрессии лицо – ее ритуал. Она долго смотрит на себя в зеркало.

Какая история… С ума сойти, что за история!

Она щупает себе лицо, как будто знакомясь с телом, в котором находится. Потом возвращается в гостиную, садится на диван и достает блокнот с рисунками.

– Если я тебя правильно понял, – начинает Рене, – неандертальцы появились, кочевали, развивались раньше сапиенсов, а когда встретили их, то передали им все свои познания. А сапиенсы в ответ их истребили. Но, находясь в Эль-Табуне, ты была свидетелем того, что Мелкоголовые тоже делились с Большеголовыми…

– Брось! – отмахивается Эжени. – Их тактика – хитрость и маскировка: они морочат нам голову цветами, накачивают спиртным, бьют в тамтамы, чтобы мы плясали. Мы научили их обращению с огнем, рисованию, игре на арфе, поделились с ними рогаткой, обработкой пищи на огне, брачным обрядом и погребения мертвых… Не знаю, что мы приобрели взамен.

Она берет сигарету:

– Я стала бессильным свидетелем начала геноцида целого вида, миролюбивого и разумного, другим видом, гораздо более примитивным и жестоким.

– Да, и этот вид правит здесь до сих пор, – поддакивает ей отец.

– Мы – его часть… – печально бормочет его дочь. – Хорошо, что я туда вернулась. Теперь я лучше понимаю мамины слова про то, что нельзя медлить. Наша пятерка назвалась «Рукой Света». Мы объединились против других пяти, «Руки Тьмы».

– Если верить твоей матери, то в эту пятницу, 13-го числа, они должны устроить Апокалипсис. Осталось четыре дня, – напоминает Рене.

Эжени в волнении расхаживает по комнате.

– Они должны встретиться в нашем времени… Когда они окажутся вместе, от них будет исходить угроза для всех нас.

– Это и будет возврат мракобесия, – вздыхает Рене.

Девушка садится и торопливо зарисовывает оставшиеся в ее памяти сцены. Расставание со своим телом. Обращение с пленными. Человеческие жертвы. Прыжок колдуна со скалы. И небо с ослепительной звездой – местом перерождения.

– Самое удивительное – история со звездой, где происходит реинкарнация, – говорит Рене.

– Когда ты сказал мне, что покажешь, что бывает после смерти, я подумала, что речь как раз об этом, папа.

– Я тоже, конечно, пережил то, что ты описываешь, тоже оказался «странствующей душой». Но я думал, что потом уже ничего нет, что сразу происходит переход от «призрака» к младенцу. Никогда не слышал о некоем промежуточном месте между двумя жизнями. Как и о звезде, где возрождаются души.

– Поразительно, что самые важные сведения мы получили от нашего худшего врага, – говорит Эжени.

– У врагов можно учиться, благодаря им можно многое понять. Но на сегодня с тебя довольно. Поезжай лучше домой, спать.

Эжени опять смотрит на маски на стене. В этот раз ей кажется, что они восхищаются ею, ее героизмом при проведении рискованного эксперимента.

– Ты прав, мне лучше отдохнуть, – отвечает она отцу.

Она берет свои вещи – и замирает перед одним из огромных окон родительской квартиры.

На видимой части небосклона мерцают, несмотря на городское сияние, десятка три звезд.

– Мне не терпится взглянуть, что там, на той звезде… Вдруг там Рай?

При этих ее словах Рене, провожавший ее к выходу, останавливается в коридоре и с осуждающим видом складывает руки на груди.

– Не волнуйся, папа, сегодня вечером я ничего не предприму, – успокаивает его Эжени. – Просто лягу и усну.

На прощанье она обнимает отца и шепчет ему на ухо:

– Спасибо, папа, ты лучший отец на свете. Ты всегда дарил мне игрушки, которых не было у других детей.

24.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ярчайшая звезда

Среди всех звезд самая яркая после Солнца – Сириус, от греческого Σείριος, что значит «яркая», «сверкающая», «блестящая».