Человек с одинаковыми зубами - Филип Киндред Дик

– Увидимся в шесть. Здесь?

Он кивнул и коротко коснулся ее руки, просто вежливый жест.

– Ты отлично выглядишь. Отличный коричневый костюм.

– Коричневый? – Она засмеялась и коснулась лацкана. – Ты считаешь это коричневым?

– Конечно, – сказал Уолт.

– Тебе он кажется коричневым?

Обидевшись и что-то подозревая, он сказал:

– Конечно.

Она не смогла сдержать смех и даже зажала рот рукой.

– Уолт.

– Что? – На его лице она увидела страх.

– Это не коричневый, это серый. Посмотри на нитки. – Она поднесла рукав к его глазам, он нахмурился и отступил. – Ты плохо различаешь цвета.

Он уставился на нее, не на костюм, а прямо на нее.

– Какого цвета мои глаза? – спросила она. – Карие?

– Нет, – медленно сказал он.

– Вы знали, что Уолт дальтоник? – спросила она у Боба Фокса. – Я всегда знала.

Ее муж воскликнул пугающе громко:

– Черт возьми, ты о чем? Ответь мне, ради бога!

– Уолт, ты разве не знал? – искренне удивилась она.

Ничего не говоря, Боб Фокс пристально посмотрел на них обоих.

– Ты не можешь отличить серое от коричневого, – сказала она, – например, на мистере Лауше был серый костюм…

Одними губами он произнес «коричневый».

– Я бы назвал костюм Норма серым, – вмешался Фокс, – если вы о том, в котором он был, когда говорил тут об афише Пабста.

– Я пойду? – спросила Шерри.

Ее муж посмотрел на нее с выражением, которое она не смогла назвать. Но она не стала даже думать об этом, потому что уже опаздывала.

– До свидания, – сказала она, направляясь к двери, – пожелай мне удачи.

Выражение лица Уолта не изменилось, когда дверь закрылась за ней.

Игра была хороша. Ну или все так думали. Во время игры ни Норм Лауш, ни муж не обращали на нее внимания, хотя сидели по обе стороны от нее. Они либо орали на питчера, высокого худого парня, который большую часть времени дергал себя за козырек кепки или ковырял землю, либо кричали на ходивших по трибунам продавцов. Оба все время пили пиво. Сама она выпила несколько чашек горячего бульона и съела хот-дог.

Стадион показался ей ужасно холодным. Все время дул ветер, она сидела, завернувшись в пальто и обхватив себя руками, пытаясь согреться. Но ей нравилось, несмотря на холод. Ближе к концу бэттер отбил мяч прямо в их сторону. Игрок, который помчался за ним, на огромной скорости врезался в ограждение перед ними, почти рухнул им на колени и под всеобщий вопль все же поймал мяч. Бэттер оказался в ауте.

Она очень долго не могла успокоиться и сесть на место. Она не помнила, когда последний раз так волновалась.

– Потрясающе! – говорила она, когда они пытались выбраться со стадиона после игры, а люди вокруг толкались и пихались. Но она даже не обращала на них внимания, в таком она была восторге.

– Когда он чуть не упал на нас…

– Да, неплохо, – бросил Норм Лауш, пожевывая сигару и сунув руки в карманы. Уолт ничего не сказал.

Когда они наконец выбрались на улицу, мужчины решили зайти в бар. Она не очень хотела, но и не возражала. В конце концов, им было что праздновать. У нее было отличное настроение. Оно весь день было неплохое, и игра сделала его только лучше. Теперь она поняла, почему мужчины так любят бейсбол. Он стимулирует их и вытаскивает из депрессии. Это как будто у тебя есть в кармане сто долларов и можно их все потратить в магазинах.

В баре на углу толпились зрители, вышедшие с матча. Все громко и оживленно обсуждали разных игроков. Норм, проталкиваясь вперед, сумел занять кабинку. Мужчины заказали крепкое, а она ограничилась пивом. Потягивая пиво, она снова подумала, что они еще не обсуждали работу.

По дороге на стадион они до этого не добрались – Уолту и Норму нужно было решить несколько технических вопросов. В этом она не участвовала. И на бейсбольном матче, конечно, не было возможности для обсуждения.

Но теперь, подумала она, пришло время.

– Давайте поговорим о работе, – сказала она.

Держа сигару в зубах, Норм Лауш посмотрел на нее и отпил из своего стакана. Ее муж уставился в пустоту невидящим взглядом, поставив стакан на стол. Казалось, он погрузился в раздумья.

– Сейчас самое время, – сказала она.

Норм ухмыльнулся и похлопал ее по руке.

– Еще по рюмочке.

Она с Уолтом выпили еще по одной. Она все еще пила пиво и еле сдерживалась. Почему они просто сидели, пили и время от времени говорили что-то банальное? Один раз Уолт заговорил о каком-то строительном материале, и ей захотелось его убить. А если Норм говорил что-то, это касалось бейсбола. Пока они сидели в баре, ее любовь к бейсболу утихла так же внезапно, как и родилась.

– Ну что, ребятки, пошли? – наконец сказал Лауш. Поднявшись на ноги, он ослабил ремень, допил свой стакан и двинулся сквозь толпу людей к выходу. Она встала и пошла за ним. И снова ни он, ни Уолт не обратили на нее никакого внимания, ей пришлось самой выбираться из бара.

Выйдя на улицу, она наткнулась на них. Они ее обогнали.

– Так, – неторопливо сказал Норм, – где машина? Давайте искать.

Они приехали на его огромном новом «бьюике». Он стоял в грязи у железнодорожных путей. Оглядевшись, она поняла, что они находятся в заброшенном промышленном районе Сан-Франциско, который она никогда раньше не видела. Для нее город был средоточием магазинов, жилых домов, ресторанов, театров и школ; она никогда не была здесь, к югу от Маркета, в складском районе. Разве что в здании «Лауш Компани», которое стояло неподалеку от набережной. Но там всегда горели фонари. Здесь она почти не видела огней. Мили темных улиц. Никаких магазинов или людей. Только огромные темные здания, судя по всему очень старые.

Открыв машину, Норм придержал для них дверь. Они устроились на переднем сиденье, а он обошел машину и сел за руль. Вскоре они медленно ехали по одной из пустынных улиц.

– Так много рельс, – сказала она, когда они переехали через несколько рядов.

– Да, – согласился Норм. Кажется, ему не было до этого дела. Запах сигарного дыма, пиво, холодный воздух, необходимость напрягать зрение, а теперь еще и тряска из-за езды через рельсы ее злили. Ее тошнило.

– А теперь мы можем поговорить о работе? – Она удивилась злости и нетерпению в своем голосе. – Вы помните, что нам с Уолтом еще ехать через гору в округ Марин? Мы так до четырех не ляжем.

Ей уже казалось, что Лауш ехал в никуда, они просто катались