Жертва цивилизации - Аркадий Тимофеевич Аверченко

– Неужели вы не поняли? Это значит: «Папочка, возьми меня на руки».

Я возразил:

– Мне кажется, что толкование это немного произвольно… Не значило ли «лю» просто: «Старый осел! Притворяй покрепче двери…»

– Ни-ни. Он бы это сказал совсем по-другому. А вы знаете, как он пьет молоко?

Я поежился и попробовал сказать, что знаю.

Банкин обиделся.

– Откуда же вы можете знать, если вы еще не видели Петьки?

– Я вообще знаю, как дети пьют молоко. Это очень любопытно. Я видел это от семнадцати до двадцати раз.

– Петька не так пьет молоко, – уверенно сказал Банкин.

На половине описания Петькиного способа пить молоко сторож попросил нас удалиться, так как бульвар закрывался. Желая сделать сторожу приятное, Банкин пообещал, что, когда его Петька научится ходить, он будет играть песочком только на этом бульваре.

По свойственной всем сторожам замкнутости, этот сторож не показал наружно, что он польщен, а, загнав восторг внутрь, с деланым равнодушием сказал:

– Пора, пора! Нечего там.

В маленьком ресторане, куда мы зашли выпить по стакану вина, мне удалось дослушать конец Петькиного способа пить молоко. Кроме того, мне посчастливилось узнать много ценных и любопытных сторон увлекательной Петькиной жизни, вплоть до самых интимных.

Из последних я вынес странное убеждение, что Банкин был удовлетворен и чувствовал себя счастливым только тогда, когда пиджак его или брюки были окончательно испорчены легкомысленным поведением его удивительного отпрыска.

Истощившись, Банкин долго сидел, полный тихой грусти.

– За что вы меня не любите?

– Я вас не люблю? – удивленно вскинул я плечом. – С чего это вы взяли?

– Вы меня не любите… – уверенно сказал Банкин. – Вы не могли за это время собраться – зайти ко мне и взглянуть на Петьку.

– Господи помилуй! Да просто не приходилось. На днях зайду. Непременно зайду.

– Правда?! Спасибо. Я вижу, вы полюбили моего Петьку, даже не видя его. Что же вы запоете, когда увидите!

Спину мне разломило, и глаза слипались.

Я попросил счет и, зная, что с Банкиным мне по дороге, попробовал завязать разговор о самой безобидной вещи:

– Ночи теперь стали короче.

Банкин расхохотался:

– Да, да! Светает в четыре часа. Просыпаюсь я вчера, смотрю – светло. А он ручонку из кроватки высунул и пальцем… этак вот…

– Пойдемте! – сказал я. – А то мы не достанем извозчика.

– Успеем. У него теперь самый сладкий сон. Поверите ли вы, что, если его поцеловать – он не просыпается.

– Это неслыханно, – пробормотал я. – Человек! Пальто.

II

Однажды Банкин зашел ко мне. Я познакомил его с сидевшим у меня редактором еженедельного журнала и приветливо спросил:

– Как поживаете?

– Он уже ходит, – подмигнул Банкин. – А вчера какой случай был…

– Так вы говорите, что теперь еженедельники не в фаворе у публики? – обратился я к редактору. – Скажите…

– А вы бросьте издавать еженедельник, – перебил Банкин. – Начните что-нибудь для детей. Это будет иметь успех. Да вот я вам расскажу такой пример: есть у меня сын – Петька. Удивительно умный ребенок. И он…

– Вы, господа, поговорите здесь, – сказал я, вставая, – а мне нужно будет на часок съездить. Вы уж извините.

Дня через три я встретил Банкина около итальянца – продавца разной дряни из кораллов и лавы.

– Это для взрослых… Понимэ! Эй, как вас… синьор! Понимаете – для взрослых. Иль грано! А мне нужно что-нибудь для мальчика… Компренэ? Анфана! Понимаете, этакий анфан террибль! Славный мальчишка… Да не брелок! На черта ему брелок, уважаемый синьор? Фу, какой вы бестолковый.

Я тихонько прошел мимо, но, возвращаясь обратно на трамвае, опять встретил Банкина. Он промелькнул мимо меня на противоположном трамвае, увидел мое лицо, и до меня донесся его радостный, но совершенно непонятный мне крик:

– А Петь… В кашу рук…

III

Вчера я вышел на улицу, и первое лицо, которое мне попалось, – был Банкин.

– А я за вами.

– Что случилось?

– Пойдемте. Посмотрите теперь на моего Петьку – ахнете! Вы помните, я вам рассказал в трамвае о его – ха-ха! поступке с кашей – ха-ха!

– Помню, – сказал я. – Очень было смешно.

– Это что! Вы посмотрите, какие штуки он теперь выделывает.

Впереди нас шла нянька с мальчиком лет трех.

– Постойте! – вскричал Банкин, хватая меня за рукав. – Постойте!

Я посмотрел на его побледневшее лицо, дрожащие губы, слезы на глазах и – испугался.

– Что с вами?!

– Ха-ха! Такой Петька будет. Через два года. Ха-ха! Так же будет ножками: туп-туп! Постойте!

Он подошел к няньке и дал ей двугривенный. Потом расспросил: сколько мальчику лет, чей сын, что ест и не капризничает ли по ночам?

Потом присел перед мальчиком на корточки и спросил:

– Как тебя зовут?

– Ва-я.

– Ваня, – пояснила нянька.

– Ваня? Милый мальчик! Нянька… Может, он чего-нибудь хочет?

Оказалось, что Ваня «чего-нибудь хотел» только полчаса тому назад.

Это настолько успокоило Банкина, что он нашел в себе мужество расстаться с Ваней, и мы пошли дальше.

– Проклятый город, – сказал я. – Сколько пыли.

– Что?

– Город, я говорю, пыльный.

– Да, да… – рассеянно подтвердил Банкин.

И задумчиво добавил:

– Воды он боится.

– Чего же ему бояться, – возразил я. – Только бы поливали!

– Да и поливают. Если тепленькая вода – так он не кричит… и, если поливают спинку, только морщит нос и ежится.

IV

Когда мы подошли к квартире Банкина, он открыл ключом дверь, схватил меня за шиворот, втолкнул в переднюю и, проворно вскочив вслед за мною, захлопнул дверь.

Я упал на ступеньки лестницы. Ушиб ногу. Сел на нижней ступеньке и, потирая колено, со страхом спросил:

– Что я сделал вам дурного?

– Петька простудиться может, – объяснил Банкин. – Дует.

Я встал, и мы вошли в первую комнату – столовую.

– Вот здесь, на этом месте, – указал Банкин, – Петьке нянька дает молочко. Вот видите – стул.

Я осмотрел стул.

– Хороший стул. Венский.

– Приготовьтесь, – хохоча счастливым, лучезарным смехом, воскликнул Банкин. – Сейчас увидите его.

Я пригладил волосы, одернул сюртук, и мы, на цыпочках, вошли в детскую.

– Вот он, – шепотом сказал Банкин, указывая на кроватку.

– Какой хорошенький.

– Да это не то. Это угол подушки! А вон он лежит за подушкой.

– Прелестный ребенок.

– Правда? Я знал, что вы сейчас же влюбитесь в него… Помните, я вам рассказывал, что, если я его целую во время сна – он никогда не просыпается… Вот вы увидите.

Банкин подошел к кроватке, нагнулся, и – вслед за этим раздался бешеный рев ребенка.

Вбежала госпожа Банкина.

– Опять ты его разбудил?! Вечно лезет с поцелуями! Молчи, молчи, мое сокровище… Здравствуйте! Как поживаете?

– Благодарю вас. Я совершен…