Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

к невесте, пока не получат выкуп в пятьсот джа. По тем временам деньги немалые. Сговорились на трехстах пятидесяти. Парни пересадили жениха к себе на повозку и повернули в деревню, к дому невесты. Поскольку жених оставался жить в доме невесты, то предводителю парней положено было помогать новому жителю деревни. Ближайшие родственники жениха прошли в дом, остальные гости расположились вокруг на своих повозках и стали приводить себя в порядок. Мужчин, желающих выпить, пригласили к копне за домом. Там угощали забродившим пальмовым соком, рисовой водкой и пальмовой водкой, закусывать предлагалось кусочками жареной курицы и говядины.

Затем родители жениха объявляли, какую землю и сколько они отдают сыну. Кроме того, в присутствии гостей огласили список золотых вещей, которые передавались во владение наследнику, а также их общая стоимость. В свою очередь родители невесты огласили список вещей, составляющих ее приданое.

Свадебный ритуал завершили своеобразные соревнования между родственниками и близкими друзьями жениха и невесты. Объявляли поочередно:

«У Мья Маун и его жена Ма Ма Хан преподносят своему племяннику в качестве свадебного подарка пять тысяч».

«Невесте друзья дарят полторы тысячи!»

На самом деле «тысячей» называли всего один джа: таков обычай. Тут же составлялся список тех, кто пожертвовал деньги, с указанием суммы.

Узнав, что родственники и друзья жениха пожертвовали в общей сложности тысячу восемьсот реальных джа, уже прилично подвыпивший У Чи Пхоу Ти сказал заплетающимся языком:

— Надо до-довести до-до двух тысяч. Чтобы круглая цифра была. Я вношу еще пятьдесят.

Его примеру последовали другие, и вмиг набралось две тысячи. Радость родственников и друзей жениха была беспредельна, когда оказалось, что родственники невесты собрали только тысячу двести джа.

Можно представить себе, каково было узнать Ко Аун Кхайну и его жене, вступившим в брак по старым обычаям и обрядам, что сын их женился, лишь расписавшись в государственном учреждении, даже не пригласив по этому случаю своих родителей.

— О том, что это мой сын женился, я догадался только потому, что увидел в газете свое имя, имя своей жены как родителей жениха и твое имя как свидетеля, — возмущался Ко Аун Кхайн.

— Тебе самому невеста-то понравилась? — спросила Ма Эй Йин.

— Я повторяю, что никакого отношения к их браку не имею. Никто моего мнения и согласия не спрашивал. Они сами познакомились и встречались, сами решили пожениться. Я как государственный служащий, в чьи обязанности входит также регистрация брака, удостоверил их брачное соглашение, когда они ко мне официально обратились.

— Ну и где же они теперь живут?

— Хотите, значит, все-таки с невесткой познакомиться?

— Хочешь не хочешь, а куда деваться-то?

— А вы ему, наверное, там, у себя, в деревне, и невесту подходящую сыскали?

— А ты как думал? Конечно, сыскали.

— Ну что ж, полагаю, не все еще потеряно, — сказал я и протянул им другую газету. — Читайте вот здесь. Это тоже про вашего сына написано.

«Настоящим доводится до сведения, что Маун Сейн Хлайн и Мэри Тэе решили развестись по собственному согласию и больше не считают друг друга мужем и женой».

— Вот тебе на! Оказывается, нынче жениться легче, чем корову купить! — удивленно развела руками Ма Эй Йин.

Перевод К. Шаньгина.

ТЭККАДОУ ТУ МАУН

Тэккадоу Ту Маун (настоящее имя — У Тин Коу Коу) — родился в 1923 г. близ г. Мадая. Окончил Рангунский университет (1948 г.). Выступил со стихами, рассказами, статьями. Известность Тэккадоу Ту Мауну — прозаику принес рассказ «Песня» (1949; рус. пер. 1974), за который автор был удостоен специальной литературной премии.

НЕСЧАСТНАЯ ДО ПУ СИ

По правде говоря, этот день ничем не отличался от других. Как и обычно, с безоблачного неба лились жаркие лучи солнца, по улицам, газуя, ехали автомашины и автобусы, дети ходили в школу, ремесленники трудились в мастерских, монахи молились в пагодах, в тени раскидистого баньяна; торговцы-индийцы торговали приторными сладостями, а разносчики-китайцы — галантереей и всякой мелочью. А богатые бездельники шатались по улицам.

Словом, все было как всегда, и, как всегда, у каждого свои проблемы: семейные, хозяйственные. Школьников волновала учеба, торговца-индийца — прохладительные напитки, китайца — сбыт за хорошую цену плохих товаров. Но бывает, когда все проблемы отступают на задний план и возникает одна-единственная, главная для всех… Для каждой семьи, для всей улицы, для целого квартала. И тогда все живут этой всеобъемлющей проблемой.

Кто мог подумать, что именно сегодня наступит такой момент, когда во мгновение ока изменится все вокруг, когда все всколыхнет одна общая беда!

Пожар!!!

Сейчас никто не может вспомнить, откуда раздался этот пронзительный крик, — то ли из ювелирной лавки, то ли из столовой, где подают мохингу, то ли из мастерской сапожника, но никто не бросился гасить пожар. Каждый побежал к своему дому. Так всегда бывает при крике: «Пожар».

А начался пожар в самом прохладном месте — в магазине, где продают лед!

До Пу Си была в это время в столовой, которая находится на площади, рядом с остановкой автобуса. Она услышала о пожаре от Аунг Мауна, торговца водой.

— Боже! — истошным голосом закричала она. — Мои дети!

Тут в небо взвились первые языки пламени, и у До Пу Си подогнулись колени, а внутри что-то будто оборвалось. Не разбирая дороги, вся встрепанная, неслась она по улице, поглощенная мыслями о детях. Она не замечала, что из груди ее вырываются какие-то звуки, а из глаз капают слезы. Только теперь, когда детям грозила опасность, она поняла, как сильно их любит, и думала лишь о том, как их спасти. Она была не настолько молода, чтобы бегать так быстро, но ей казалось, что она еле двигается, и мчалась во весь дух, не чувствуя усталости.

— Сынок! Доченька!

Ей хотелось громко кричать, но голос вдруг стал хриплым и едва слышным.

Наконец она добежала до своего дома. Огонь был еще далеко, возле автобусной остановки, но До Пу Си никак не могла успокоиться и взять себя в руки.

Мимо бегали люди с мешками, узлами, различной утварью. Кто-то, пробегая мимо, попросил: «Присмотри за вещами!»

Но До Пу Си ничего не слышала. Растерянная, бегала она вокруг дома и звала: «Сын! Дочь!»

Вдруг она заметила на входной двери большой висячий замок и помчалась обратно, в ту сторону, где бушевал пожар. Ее дядя, живущий по соседству, увидев ее, крикнул: «Пу Си! Стой!» и прихрамывая, побежал за ней. Однако До Пу Си мчалась дальше. Теперь ей и в самом деле было о чем беспокоиться. Школа, в которой сейчас были ее дети, находилась в районе