Ветер крепчает - Тацуо Хори

она чувствовала его взгляд, устремленный издалека ей в спину, и по коже пробегали мурашки. Она представляла, как красиво переплетаются у нее на спине непрестанно сменяющие друг друга тени листвы и солнечный свет.

Девушка в саду ждала. А он все не шел. Ей казалось, она понимает, почему он колеблется и тянет время. Наконец спустя несколько минут она увидела, как он входит в ворота.

Не соразмерив своих сил, гость слишком резко сдернул шляпу. Получилось до того забавно, что даже на губах девушки промелькнула очаровательная задорная улыбка. А заговорив с молодым человеком, она почти сразу невольно отметила в нем удивительную свежесть и обостренную чувствительность, свойственную оправившимся после болезни людям.

– Как ваше самочувствие? Вы уже вполне здоровы?

– Да, совершенно!

Отвечая, он чуть прищурился, будто спасаясь от слепящего света, и вгляделся в ее лицо.

Лицо это было классически прекрасно. Розовая кожа выглядела слегка набрякшей. Когда девушка улыбалась, блуждающая улыбка лишь скользила по лицу тенью. Про себя он всегда втайне именовал ее Фантазией а-ля Рубенс.

Пока он, прищурившись, любовался ею, ему действительно открывалось нечто совершенно новое. Казалось, он чувствует то, чего прежде никогда не чувствовал. Он смотрел только на ее зубы. На ее бедра. И не предпринимал ни малейшей попытки поддержать разговор о болезнях. Вовсе ни к чему вспоминать об этой досадной стороне реальности: что в ней примечательного? Вместо этого он с воодушевлением принялся описывать незнакомку в желтой шляпке и доставивший ее черный автомобиль с белоснежными сиденьями, утверждая, будто видение это по красоте не уступало сценам из европейских романов. А затем с нескрываемым удовольствием добавил, что и сам приехал на этом автомобиле, в салоне еще ощущался запах девушки.

О следах слюны на полу роскошного авто он умолчал. Решил, что так будет лучше. Но, обходя молчанием эту деталь, почувствовал, что приятное удовлетворение, которое испытал, увидев в пятнышках слюны опавшие лепестки, как ни странно, до сих пор в нем не ослабло. «Нехорошо», – подумал он. И с этого момента начал все чаще спотыкаться на полуслове. Наконец речь его стала совсем невнятной. Девушке, в свою очередь, тоже было тяжело наблюдать смущение гостя. Не зная, что предпринять, она спросила:

– Не хотите пройти в дом?

– Да, пожалуй.

Хотя на самом деле оба были бы рады подольше постоять в саду. Но чтобы произнесенные секунду назад слова не обратились явной нелепицей, им в конце концов пришлось направиться к дому.

В этот момент они заметили мать девушки: женщина наблюдала за ними сверху, с балкона, – словно ангел с небес. Жмурясь от света, они подняли на нее глаза и невольно зарделись.

* * *

На следующий день дамы пригласили молодого человека на автомобильную прогулку.

Автомобиль с бодрым рычанием несся по опустевшему к концу лета горному плато.

Трое пассажиров почти не разговаривали друг с другом. Но молчание их не тяготило, поскольку каждый из них в равной степени наслаждался сменой видов за окном. Изредка тишину нарушал чей-нибудь негромкий голос. Однако звуки моментально тонули в глубокой тишине, вновь повисавшей в салоне, так что закрадывалось сомнение: неужели и правда кто-то что-то говорил?

– Взгляните! До чего прелестное облачко… – Проскользив взглядом вдоль указующего перста старшей из дам, можно было увидеть над одной из красных крыш небольшое облако, формой напоминающее морскую раковину. – Вам так не кажется?

После этого, вплоть до самого прибытия к расположенному у подножия вулкана Асама[2] отелю «Грин», молодой человек попеременно разглядывал то изящные, тонкие пальцы матери, то пухлые пальчики дочери. Царившее в машине безмолвие благоприятствовало подобному занятию.

В «Грин» не было ни души. Бой сказал, что отель думали уже закрывать, поскольку все гости разъехались.

Они вышли на балкон: сезон был на исходе, и открывшаяся взгляду картина поражала блеклой неприглядностью. Лишь поблескивали плавно очерченные глянцевитые бока вулкана Асама.

Снизу балкон подпирала плоская кровля какой-то постройки: казалось, стоит только переступить через низенькие перильца, и окажешься на крыше. Кровля была до того плоской, а перила до того низкими, что девушка, оглядев их, призналась:

– Я хочу попробовать пройтись там.

Мать возражать не стала, но посоветовала ей спускаться вместе с молодым человеком. Тот без промедления сошел с балкона на крышу. Девушка с улыбкой последовала за ним. Они добрались до самого края, и тут молодой человек ощутил беспокойство. Кровля все-таки имела некоторый уклон, отзывавшийся в теле легким чувством неустойчивости, но дело было не только в этом.

Встав у края крыши, молодой человек случайно бросил взгляд на руки девушки – и внезапно обратил внимание на кольцо. Ему представилось: вот она делает вид, будто скользит вниз – в действительности подобной опасности ей здесь, конечно, не угрожало, – хватает его за руку и сжимает ее так крепко, что кольцо больно впивается ему в пальцы. Картина эта вызвала в нем удивительную тревогу. Чуть заметный уклон кровли показался вдруг весьма ощутимым. И когда девушка предложила: «Давайте вернемся», он невольно испытал облегчение. Она первой поднялась обратно на балкон. Он уже собирался последовать за ней, когда услышал, как дамы переговариваются между собой.

– Ну что, разглядела что-нибудь занятное?

– Видела, как наш шофер там, внизу, качается на качелях.

– Только и всего?

Донесся тихий звон тарелок и ложек. Молодой человек, покраснев, в одиночестве поднялся на балкон.

Прозвучавший вопрос: «Только и всего?» – долго не шел у него из головы, он вспоминал о нем за чаем и на обратном пути, пока ехал в автомобиле. В самом вопросе, в том, как он был задан, слышалось беззаботное веселье женщины. И еще что-то сродни беззлобной иронии. И еще – как будто безразличие: подумаешь, какой пустяк…

* * *

На следующий день он дошел до их коттеджа, но никого не застал: дамы получили приглашение на чай и отправились в гости.

Он решил в одиночку подняться на Кресло Великана. Но очень скоро передумал, разочаровавшись в затее, и вернулся в город. Неспешно пошел по центральной улице. И тут приметил впереди знакомую особу. Барышня была дочерью одного именитого барона и каждый год проводила летний сезон на горном курорте. В прошлом году он не раз встречал девушку в окрестных лесах и на дороге через перевал, где она любила кататься верхом. Во время таких прогулок вокруг нее всегда вилось пять-шесть юношей, в жилах которых текла, судя по всему, не только японская кровь. Они мчали вперед, погоняя своих коней – четвероногих или двухколесных.

Сам он тоже находил, что дочь барона прелестна, словно татуированная узорами бабочка.