Ветер крепчает - Тацуо Хори

89

Адзабу – квартал в составе специального района Минато на юге Токио (на полпути от центра города к Омори, Ота).

90

Сукия-баси – один из мостов через ров замка Эдо (до наших дней не сохранившийся – его снесли в 1958 г., – но увековеченный в названиях многих близлежащих объектов).

91

Тора-но-мон – торгово-деловой квартал специального района Минато, унаследовавший название от стоявших там некогда (до 1874 г.) ворот замка Эдо.

92

«Синяя кошка» (яп.).

93

Женщины дома Катаяма не единожды становились музами Хори Тацуо. При этом писатель не всегда заботился о том, чтобы скрыть источник своего вдохновения. Например, в первом варианте текста новеллы «Окно» учитель главного героя (списанный с Акутагавы Рюноскэ) и хозяйка дачного домика (списанная с Мацумуры Минэко) именовались просто «господин А» и «госпожа М.», и лишь позже, при переиздании произведения, «госпожу М.» сменило чуть менее прямолинейное именование «госпожа О». Напротив, в поздних текстах Акутагавы Рюноскэ женский образ, за которым исследователи склонны видеть Катаяму Хироко, появляется не часто. Пожалуй, наиболее подробно он прописан в рассказе «Три „Почему“» (1927): «Царица Савская не была красавицей, да и годами превосходила Соломона. Но эта женщина была наделена редкостной мудростью. Беседуя с ней, Соломон чувствовал, как у него от восторга подскакивает сердце… Но в то же время царица Савская внушала Соломону страх. Рядом с нею он, казалось, утрачивал свою мудрость. По крайней мере, ему было трудно определить, чьей мудростью он больше гордится: своей ли собственной или царицы Савской» (перев. Т. И. Редько-Добровольской). При этом некоторые исследователи отмечают, что Акутагаву Рюноскэ, Хори Тацуо, Катаяму Хироко и ее дочь Фусако в действительности могли связывать отношения весьма сложные и неоднозначные (что, вероятно, нашло впоследствии отражение в некоторых сценах, представленных в «Доме под вязами»).

94

Так, например, появляющийся в истории сборник писем Проспера Мериме оказывается деталью вовсе не случайной, если читатель вспоминает о том, что уже встречался с этой книгой в новелле «Зубчатые колеса» (1927): «Я опять уселся за стол и взялся за неоконченные „Письма Мериме“. И опять они влили в меня какую-то жизненную силу» (перев. Н. И. Фельдман). Стремление скрыть от окружающих свою слабость отличает многих героев Акутагавы, в частности служит одной из определяющих черт главного героя в новелле «Половина жизни Дайдодзи Синскэ» (1925). Вселяющий в Коно Хэнри тревогу прибрежный городок напоминает сразу несколько мест, описанных в той же новелле «Зубчатые колеса». Клочки бумаги, пугающие вывески, странные прохожие – все это вызывает чувство, будто Хори ведет своего героя улицами, по которым ранее проходил герой «Зубчатых колес», что побуждает проводить между персонажами (и текстами в целом) более широкую параллель (и объясняет, почему Хэнри не просто переживает пребывание в городке, но вспоминает якобы пережитое ранее).

95

«Генриетта не спала всю ночь, она без конца повторяла себе: „Он меня любит, но он думает, что я его не люблю, не знает, как к этому отнесется мама, и мучается от этого“. Она самостоятельно училась азам любви»; «Нет, он любит меня. Это скромность заставляет его держаться на расстоянии. Он боится прослыть соблазнителем, боится, что мама его прогонит. Я одна в этом виновата. Мое безразличие заставляет его так поступать» (перев. Л. В. Дмитренко).

96

Первый образ мы встречаем в стихотворении Кокто «Ноктюрн» (1922): «Во мне костей такая роща / И вен такая синь, что там / Бок о бок жить куда как проще / Всем – птицам, рыбам и цветам!» (перев. М. Д. Яснова). Второй – в заключительной, пятой части стихотворения «Канны» (публиковалось в собрании произведений 1917–1920 гг.): «Мое ухо – ракушка, / Влюбленная в отзвуки моря».

97

В названном эссе мы находим такие строки: «[Поэзия]…срывает покров, в полном значении этого слова. В свете, заставляющем встряхнуться от оцепенения, она являет нагими поразительные вещи, которые нас окружают и которые наши органы чувств воспринимают чисто машинально. Бесполезно искать где-то в дальнем далеке необыкновенные предметы и ощущения, чтобы поразить того, кто спит, бодрствуя… Нужно показать ему то, по чему его взгляд, его сердце безразлично скользит каждый день, под таким углом, с такой стремительностью, чтобы ему показалось, будто он это видит впервые, чтобы это взволновало его. Вот единственный способ творения, дозволенный твари сотворенной». И далее: «Поэзия в своем „сыром“ состоянии понуждает к жизни того, кто испытывает от нее некую тошноту. Эта моральная тошнота происходит от смерти. Смерть – оборотная сторона жизни. Мы не можем увидеть ее, но ощущение, что она и есть основа нашей ткани, никогда не отпускает нас» (перев. Л. М. Цывьяна).

98

Поэт-философ (англ.).

99

Нельзя сказать, что практика публикации произведений частями, по мере их создания, была для Хори Тацуо чем-то необычным (как и для многих других японских писателей того времени). К примеру, повесть «Ветер крепчает» тоже публиковалась фрагментами в разных литературных журналах на протяжении двух лет (с декабря 1936 по март 1938 г.). И все же хронологический разрыв между подобными публикациями был обычно не слишком велик (однозначно менее семи лет).