Спонтанная покупка - Вероника Генри

принимать на свой счет, когда после двадцати пяти лет брака тебе говорят: «Дело не в тебе, дело во мне». По правде говоря, Труди проявила смелость, иначе они бы так и продолжали делать вид, будто их что-то связывает, и Рассел был рад, что нашел занятие, которое сделало его если не упоительно счастливым, то, по крайней мере, довольным жизнью. Разве быть довольным не лучше, чем быть счастливым? Счастье – прожорливый зверь, постоянно требующий кормежки, удовлетворенность – спокойное и нетребовательное чувство.

После развода Рассел вышел в отставку досрочно и решил заняться чем-то совершенно другим в каком-нибудь совершенно другом месте. Почти год он искал подходящий участок земли и наконец нашел эту маленькую ферму на самом юге, где никогда раньше не бывал. Земля предназначалась для сельскохозяйственного использования, поэтому цена была посильной. То есть ему требовалось подтвердить, что он зарабатывает на жизнь сельским хозяйством. Спустя три года это почти удавалось ему с помощью небольшого стада темворсов – он выполнял заказы клиентов, нагружал грузовичок и отправлялся на фермерский рынок в Хонишем по четвергам, продавая колбасы и бекон, завернутые в коричневую бумагу и перевязанные красно-белой бечевкой, отвешивая окорок и вонзая острый нож «Стенли» в свиной филей.

Рассел всмотрелся в дальнее поле. Его внимание привлекло какое-то движение. У него упало сердце. Маленькие сорванцы! Опять сбежали. Группа поросят, вырвавшихся на свободу, неслась через поле в сторону леса, только уши развевались. Черт!

Он ринулся вниз по лестнице, остановился на секунду, чтобы натянуть сапоги у черного входа, и бросился через двор в поле. Вчера вечером он несколько раз проверил, в порядке ли электрическое ограждение, но этот последний выводок состоял из отпетых бандитов. Рассел их просто обожал, но поймать их будет невозможно. Слава богу, он привык совершать пробежку по вечерам, вдыхая ароматный воздух, любуясь живыми изгородями, деревьями и берегом реки. Он взобрался на холм, увязая в грязи, и влетел в загон, нашел дыру в заборе, через которую поросята вырвались на свободу, улыбнулся, восхищаясь их смелостью, и стал высматривать в поле пятна цвета меди, имбиря и ржавчины.

Рассел спикировал на первого беглеца, схватив как можно крепче его яростно извивающееся тельце.

– Вот ты, послушай меня. Мы вас полностью запрем после этого. Выбраться будет невозможно.

В ответ – недовольное фырканье и возмущенный взгляд маленьких глазок.

У Рассела ушел целый час на поимку остальных беглецов и временную починку забора. Вернувшись в дом, он открыл холодильник, чтобы достать молоко для заслуженной чашки чая.

Молока не оказалось.

Он решил выпить чай без молока, но молоко было также нужно для кукурузных хлопьев. Он вздохнул, вышел из дому и направился к грузовичку, чтобы поехать в деревенский магазин. Хорошо еще, что тут был магазин. Ничего подобного не имелось в большинстве мест, которые Рассел рассматривал для переезда, и он радовался, что поселился не так далеко от благ цивилизации. Эмоционально он был самодостаточен, но всю свою взрослую жизнь прожил в шумном городе и нуждался в людях, даже если держался от них на расстоянии. Было достаточно знать, что люди рядом.

У магазина он остановился прочитать объявления. Новые хозяева в «Лебеде». Это интересно. Он надеялся, что они не испортят паб. Рассел любил спокойно выпить пинту вечером в пятницу или в воскресенье за обедом, а то и за ужином. «Лебедь» был тем местом, куда можно пойти одному. Если хочешь поболтать, всегда найдется собеседник, но тебя оставят в покое, если по твоей осанке увидят, что ты не расположен к разговору. Он расстроился, когда Алан сообщил, что собирается продать паб застройщику.

– Выходит, «Лебедь» получил отсрочку, – сказал он Лоррейн, выкладывая на прилавок буханку хлеба, пинту молока и упаковку мятных конфеток «Поло».

– Я чертовски этому рада, – ответила она, подсчитывая стоимость покупки. – Какой был бы ужас, если бы его прибрал к рукам этот жулик Маркус Дрейкотт. Квартиры для пенсионеров! – Она тряхнула белой гривой.

Рассел удивлялся, когда только Лоррейн успевает к парикмахеру, работая в магазине с шести утра до восьми вечера каждый день. Она больше напоминала крупье, чем хозяйку магазина, однако могла обеспечить покупателя всем, что его душа пожелает, и к тому же отличалась неизменной жизнерадостностью. А еще была кладезем чрезвычайно полезной информации.

– И кто эти новые хозяева?

– Семья из Вистерия-хауса. Кэтрин Николсон, которая жила там, умерла в прошлом году. Так вот, дочь Кэтрин купила паб. А ее дочь ей помогает. То есть они не посторонние. Хотя не имею ничего против посторонних, – поспешно добавила она.

Рассел улыбнулся. Он знал, что к нему еще долго будут относиться с недоверием.

– Отлично!

– Знаете, доктор Николсон принимал у моей мамы роды. – Она показала пальцем вверх. – В спальне наверху. Мама никого другого к себе не подпускала. Поэтому мы в надежных руках.

Рассел слегка сомневался, что потомки человека, умевшего принимать роды, априори способны управлять пабом, но он не был придирчив.

– Значит, пабом владеют одни женщины.

Лоррейн согнула руку, продемонстрировав бицепс:

– Женская сила. Не хватает только женщины-викария. Хотя мне нравятся Мэтты. – Она ткнула в него пальцем. – И не вздумайте говорить, что женщины не способны поменять бочонок с пивом. Черри Николсон работала в «Лебеде» еще до того, как у вас молоко на губах не обсохло.

– Я и не собирался, – сказал Рассел, да и кто бы стал возражать.

Он с большим уважением относился к женщинам. Считал, что женщины – лучшие дорожные полицейские. Женщины не раз спасали его от беды. Им было интереснее выполнить работу, а не проявить себя.

– Рашбрук ждет расцвет, если они все правильно сделают. Вы в курсе, сколько они выручили за Вистерия-хаус?

– Нет.

Почему здесь всех так интересуют цены на недвижимость?

– Кучу денег. – Лоррейн подняла брови и закивала. – Это все из-за реки. То, что построено на берегу, стоит кучу денег. Новые владельцы получают пять газет по воскресеньям. У кого есть время на чтение пяти газет?

– Не знаю, Лоррейн. – Рассел рассмеялся.

Иногда за ней было не угнаться. Лоррейн обожала разбирать по косточкам жизнь Рашбрука и происходящие в нем перемены. Обычно она первая все узнавала, поскольку, ко всему прочему, была членом приходского совета.

– Придете на открытие? В канун летнего солнцестояния. – Лоррейн глянула на него из-под длинных ресниц, протягивая сдачу. Она была патологически не способна удержаться от флирта, хотя жила в счастливом браке с Доном. – Через две недели, Мэгги говорит.

– Зависит от того, что будут показывать по телевизору.

– Темная лошадка.

– Ага, – произнес он, изображая из себя скрытного северянина, попрощался и вышел.

У себя на