Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт

Джеду Оливия нравится не так, как Майклу.

– Совсем чокнутая, – говорит он, – я таких за милю чую. Телка аппетитная, но даже это не спасает. Слыхал про матрицу «аппетитная-чокнутая»?

Майкл не слыхал, поэтому Джед вводит его в курс дела, но на Майкла это особого впечатления не производит.

– Изначально, Майкл, – просвещает его Джед, – все женщины чокнутые. Тебе просто надо решить, с каким уровнем чокнутости ты готов связаться. И насколько при этом телка должна быть аппетитной, чтобы уравновесить чокнутость. – Он хохочет, и Майкл раздраженно думает, что Джед встречается с одной и той же девушкой с четырнадцати лет, и хотя она не особо привлекательная, вряд ли у Джеда есть шансы найти кого получше, учитывая, что он прыщавый толстяк с одутловатым лицом.

Особые муки Майкл испытывает из-за того, что Оливия хоть и ценит в нем друга, но ничего больше от него не хочет. Майкл знает это, потому что она постоянно повторяет: «Таких близких друзей, как ты, Майкл, у меня еще не бывало. Большинству мужчин просто хочется со мной переспать. Какое же чудо найти того, кому я нужна ради меня самой и на кого я могу полностью положиться. Потому что никаких корыстных мотивов у тебя нет».

Такие высказывания Майкл прячет в недра памяти, чтобы потом, в одиночестве, вытащить и обдумать. Спору нет, он польщен, но и смущен, ведь порой он подозревает себя в корыстных мотивах. Впрочем, Майкл решает и дальше сохранять благородный облик и держать чувства в тайне – пускай он останется другом, который ей так нужен.

Однажды вечером Оливия рассказывает ему о теории половинок Платона. Изначально люди представляли собой существ с четырьмя ногами, четырьмя руками и одной головой с двумя лицами. Затем Зевс разделил их на две части, и отныне им суждено в унынии бродить по земле в поисках своей второй половинки. Большинству не суждено со своей половинкой воссоединиться. Удивлению Майкла нет предела: неужто взрослый человек способен придумать такую глупость?

– Мне очень нравится эта мысль, – говорит Оливия, – все похоже на правду. Как считаешь?

Майкл соглашается.

У мужчин Оливия пользуется популярностью и первые два семестра постоянно меняет парней, хоть эти отношения для нее ничего и не значат, ведь за ними не стоит более глубокой, духовной связи. В тяжелые дни – а такие выдаются нередко – она обращается за помощью лишь к Майклу.

Однажды Майкл назначает свидание девушке по имени Майя, с которой познакомился на семинаре по утилитаризму девятнадцатого века. Для Майкла свидания – явление редкое, и Джед весь день поддразнивает его (Майкл притворяется недовольным, но на самом деле ему нравится). Они с Майей договариваются встретиться в студенческом клубе, пропустить по стаканчику, а после, возможно, пойдут к ней смотреть кино (сколько надежд Майкл возлагает на это «после»!).

Оливия входит к Майклу в комнату как раз в тот момент, когда Джед пытается засунуть ему в карман упаковку презервативов, а Майкл отбивается.

– У тебя свидание? – догадывается Оливия. – С кем?

Майкл объясняет, и Оливия хмурится:

– Да, я, кажется, ее видела. Такая высокая, да? И слегка нескладная?

Майкл пожимает плечами:

– Наверное, высокая, да.

– Вот бы и я была такой же высокой… – говорит Оливия, – в толпе проще ориентироваться. Правда, одежду замучаешься подбирать. Бедняжка.

Когда Майкл уже собирается уходить, в комнату к нему стучится заплаканная Оливия.

– Ты чего? – встревоженно спрашивает Майкл. Он обнимает ее и ждет, когда она успокоится. У него вдруг появляется приятное ощущение собственной силы.

– Я больше не могу, – бормочет Оливия, уткнувшись ему в грудь. – Майкл, знаешь, я не вижу смысла жить дальше.

Ошарашенный Майкл пытается утешить ее, но Оливия просит, чтобы он пошел к ней в комнату и спрятал все ножи и парацетамол. А иначе она за себя не отвечает.

Майкл провожает ее до комнаты, прикидывая, не позвонить ли ее родителям, – ситуация серьезная, ради такого можно и от секса оторваться. Единственный нож в комнате Оливии, старый и тупой перочинный ножик, лежит в ящике стола. Помимо него, Майкл забирает початую упаковку парацетамола, в которой осталось четыре таблетки. Майкл сомневается, что такое количество причинит ей вред, но Оливия утверждает, что она очень чувствительна к парацетамолу.

– Выкини все это, – настаивает она, – иначе я сейчас останусь одна и что-нибудь ужасное сотворю.

Конечно, Майкл заверяет Оливию, что одну ее не оставит. Он побудет с ней.

– Ты потрясающий друг, – говорит она и снова плачет, – спасибо. Мне сегодня просто нельзя одной находиться.

Майкл пишет Майе и просит перенести свидание. Другу срочно понадобилась помощь, объясняет он, и Майя относится к нему с пониманием.

Несмотря на подобные нервотрепки, на первом курсе Майклу нравится. Ему нравятся учеба и особенно то уважение, с которым другие студенты слушают его разглагольствования о политике (а такое бывает нередко). В конце семестра, после лекции о Гладстоне, у них с Майей начинается настоящий роман. С ней он теряет невинность – происходит это сумбурно, но Майкл остается очень доволен. Однако Оливии Майя не нравится, и за глаза она отпускает язвительные шуточки о жирафах. Майкл старается не обращать внимания, напоминая себе, что Оливия другим девушкам не доверяет, потому что в прошлом ее сильно обидели. Впрочем, Оливия права, женщины бывают очень жестокими, поэтому Оливия и окружает себя мужчинами, ей так проще. Майкл не сомневается, что со временем Оливия оттает и примет Майю.

Но однажды в весенний семестр, когда Оливия заглядывает к нему в комнату, Майкла охватывает тревога: вид у нее возбужденный и взволнованный.

– Мне надо тебе кое-что сказать, – она усаживается на кровать, – я беременна.

– О господи! – вырывается у Майкла. – О боже. Ух ты. Надо же. – Никуда не годится, он это понимает. – От кого?

Майкл тотчас же догадывается, что зря это спросил, но уже поздно. Оливия буравит его взглядом.

– Разве это важно? – И, помолчав, добавляет: – Если уж тебе так интересно, то от тебя.

Секса у них ни разу не было, поэтому Майкл ошеломлен.

– Не в буквальном смысле, – объясняет Оливия, – а в эмоциональном. Ты мне ближе, чем остальные мужчины. Мое тело пропитано тобой, поэтому и ребенок тоже твой. Его душа наполовину моя и наполовину твоя.

Майкл, хоть и растроган, приходит в замешательство. Но тут Оливия плачет, и Майкл, глазом не успев моргнуть, обнимает ее и обещает поддерживать, что бы ни случилось.

– Значит, ты мне поможешь? – Оливия прижимается мокрым лицом к его груди. – Ох, Майкл, слава богу. Не знаю, что бы я делала, если бы и ты меня бросил, как все остальные.

– Я тебя никогда не брошу, – успокаивает ее Майкл.

– Спасибо! –