Рождественская шкатулка. Рассказы зарубежных классиков - Сельма Лагерлеф

Последние дни я начал замечать, что погода становится теплее и дым проходит через трубу не так легко, как прежде. Сегодня, часов около двух дня, я услышал глухой шум, похожий на отдалённые раскаты грома; он необыкновенно быстро приближался, потом вдруг раздался страшный грохот где-то близко около меня, и вся хижина потряслась до основания.

Я вскрикнул от ужаса. Несколько вещей попадало и густой слой пыли поднялся в кухне. Опомнившись несколько, я стал осматривать хижину. В кухне я не нашёл никаких повреждений, но войдя в хлев, я догадался, что удар был именно с этой стороны. Обвалившаяся штукатурка покрывала весь пол, стена треснула и покривилась, часть крыши была разбита с той стороны, где хижина упиралась в гору. Вероятно, оборвалась часть скалы сверху или упала громадная глыба снега, разрыхлевшего под влиянием теплой погоды. Во всяком случае, опасность, очевидно, миновала. Потрясение было сильно, но оно вывело меня из оцепенения.

24 января.

Белянка меня беспокоит, она начинает давать меньше молока.

25 января.

Дедушка, вероятно, предчувствовал, что я останусь один, и давал мне советы на всякий случай.

– Что, если Белянка перестанет нам давать молоко, – сказал он мне однажды, – нам придётся убить её, чтобы питаться её мясом.

Затем он дал мне некоторые указания относительно сохранения мяса и приготовления для еды.

Неужели мне придётся прибегнуть к этой жестокой крайности?

26 января.

Если обстоятельства не ухудшатся, то я могу прожить некоторое время спокойно. Молока Белянки хватает мне на день. Конечно, не остаётся на сыр, но его у меня припасено довольно. Вообще, пока ещё провизии у меня достаточно. Я рассчитал, что могу быть сыт в продолжение пятнадцати дней.

27 января.

Молоко всё уменьшается.

Если бедное животное не будет давать молоко, мне придётся питаться его мясом.

30 января.

Меня занимает мысль: стоит ли мне, чтобы поддержать моё жалкое существование, делаться палачом животного, которое кормило меня столько времени? Она убавила молока наполовину.

1 февраля.

Вчера молоко не уменьшилось, но мне стоило это очень дорого: я дал козе тройную порцию соли, она пила очень много и дала больше молока. К сожалению, я не могу так продолжать: если мне придётся убить Белянку, без соли нельзя будет есть её мясо.

Убить Белянку!..

Сегодня берёг соль и получил значительно меньше молока.

2 февраля.

Белянка очень жиреет. Я слыхал, что слишком откормленные куры перестают нести яйца и хотел попробовать дать Белянке поменьше сена. Это средство совсем не удалось – она дала ещё меньше молока, чем накануне, кроме того, надрывала мою душу жалобным блеянием в продолжение целого дня.

3 февраля.

Ещё одна попытка, но тоже неудачная: я хотел заменить сено соломой, думая, что поможет разнообразие пищи. С трудом заставил я её есть непривычную пищу и в награду получил только несколько капель молока.

4 февраля.

Я не буду её мучить больше. Если она должна умереть, я не буду отравлять последние дни её существования. Сегодня она прекрасно ела. Я постараюсь отдалить, насколько возможно, это несчастие и, может быть, мне удастся избежать его.

7 февраля.

Не стоит труда доить Белянку два раза в день, – я дожидаюсь вечера, чтобы получить хотя немного молока. Но я причиняю ей боль, выдавливая с трудом молоко, и потому она перестала подпускать меня к себе. Очевидно, придётся оставить её в покое.

8 февраля.

Сегодня я пробовал подоить Белянку, но тщетно. Я бросил ведро, сел около неё и горько заплакал.

Она продолжала есть сено и изредка отвечала мне коротким, отрывистым блеянием. Говорят, что коза не различает людей, что она не привязывается к человеку, как собака, но, мне кажется, Белянка любит своего друга, она доверчиво относится ко мне. И мне придётся её зарезать! Вероятно, она будет страдать, потому что я не сумею справляться с ножом, – она будет биться в моих руках! Я оттяну, насколько возможно, ужасную минуту. Немного сыру и картофеля хватит ещё на несколько дней.

12 февраля.

Немыслимо вести дневник при тех терзаниях, которые я испытываю. Припасы истощаются, я уменьшаю ежедневную порцию до последней степени. Белянка чувствует себя прекрасно; я никогда не ласкал её так часто, как теперь; я чувствую, что скоро наступит время с ней расстаться.

13 февраля.

Я ищу по всему дому, не спрятана ли где-нибудь провизия; в нескольких местах я копал землю – ничего нет. Скоро у меня ничего не останется для еды.

17 февраля.

Со вчерашнего вечера стало так холодно, что мне пришлось топить очаг весь день. При таком холоде мне удастся сохранять мясо несчастной козы, но может снова сделаться тепло – нужно торопиться. У меня осталось только немного соли и несколько картофелин.

18 февраля.

Холод страшный; я вспомнил о волках. Вероятно, они бегают теперь в горах. О Боже, всё, что угодно, лишь бы не быть съеденным волками! Лучше быть погребённым заживо под снежной лавиной.

20 февраля.

Я решаюсь на отчаянный поступок. Завтра я оставляю хижину. Я записываю это последнее решение в моём дневнике, который оставляю здесь.

Вчера утром блеяние Белянки разбудило меня в то время, как я видел страшный сон. Я видел себя разрывающим окровавленными руками мясо несчастного животного, голова качалась передо мной, и я всё ещё слышал слабое блеяние, выходившее из перерезанного горла Белянки.

Я проснулся весь в слезах. Какая радость видеть Белянку живой! Я подбежал к ней, она стала ласкаться ко мне…

Моя радость продолжалась недолго, я чувствовал, что сегодня должен решиться… Я взял нож и начал точить его. Я представлял себя убийцей. Когда я подошёл к Белянке, руки мои опустились. От холода у меня коченели пальцы: это был новый предлог отложить ужасную работу. Я разложил огонь и начал мечтать, греясь около него.

«Могут же волки ходить по снегу, – мелькнуло у меня в голове, – почему бы мне не попробовать?»

У меня сердце забилось от радости при этой мысли. Но вдруг я вспомнил о Белянке: я не решаюсь убить её, чтобы поддержать свою жизнь, а оставляю её на растерзание волкам!

А если я убью козу – хватит ли мне её мяса до дня освобождения? Я знаю, Юрские горы иногда бывают покрыты снегом до лета. Не надо терять времени, пока снег ещё крепок… Нужно сделать санки. Эта мысль меня так заняла, что я на время забыл о голоде.

Я собрал все деревянные доски, которые у меня были, и начал мастерить санки. На них я положу козу, связанную по ногам, а сам сяду спереди, когда мы покатимся вниз с горы.

Вечером