Кисть тоски - Оксана Триведи

меня. Я чувствовал притяжение наших душ. А большего для влюблённых и не требуется. Господи! Мне кажется, спустя столько лет, что лучше было бы, если бы я не возвратился в тот странно счастливый после первой благополучной выставки вечер домой. Не вернулся бы и не знал бы ужаса, который охватил меня, когда до меня дошло, что случилось. Родители потом говорили, мол, хорошо, что в ресторане я выпил спиртное, а иначе я не пережил бы того известия, обрушившегося на меня, как звук падающей с крыши льдины. Да только я жалею, что пил тогда в ресторане за свой успех. Жалею эти культурные тосты, эти грамотные речи, эти надежды. Жалею, потому что в трезвом состоянии моё сердце разорвалось бы от боли, и я был бы рядом с Ниной. Зачем я читал ту телеграмму? Зачем? Я никогда не смогу произнести вслух то, что в ней было написано. Эти печатные буквы не проникали в моё сердце. Разум считал те предложения ошибкой. Неужели такие страшные слова адресованы мне? За что? Я не мог их прочитать. Не мог слышать, когда мама дважды повторяла мне присланный текст. Не слышал я и слов сочувствия, лившихся из моего всегда серьёзного, строгого отца, которого ничем нельзя было выбить из колеи. А тут он, я видел это, сам еле сдерживал слёзы от печальной новости. Нина, ты ошеломила всех! Ты вынудила нас потерять себя. Ты погрузила людей в страдания. Ты навсегда забрала моё сердце, а душу оставила раненой.

Боль поглотила меня. Я был уверен, что не выдержу этой боли. И даже сейчас спустя столько десятилетий, я по-прежнему удивляюсь тому, что пережил. Может быть, Нина, ты смотрела на меня оттуда, сверху и помогала идти дальше, шаг за шагом. Ты заставляла меня сидеть и кропотливо оттачивать своё мастерство, отдавать шкатулкам истерзанную душу. Любить их сильнее, и вообще любовь к тебе переносить на эти деревянные малышки. Я старался лишь для тебя. Тебе это хорошо известно. Сверху легче увидеть то, что находится внизу, чем снизу рассмотреть то, что располагается так высоко. Я делал их в память о тебе. Только сильно-сильно стучит в груди боль, словно знает, что дома кто-то есть и просто не хочет открывать. Боль от того, что моя шкатулка, которую я тебе подарил, живёт в чужом, потерянном месте. Шкатулке так же плохо, как и мне. Плохо без тебя. Ведь она осталась без своей любимой хозяйки. И моя одинокая душа – это тоже шкатулка, оставшаяся без хозяйки. Без тебя, моё прохладное солнышко.

Я крепко люблю тебя. Нина! Нина! Нина! Кричу я и не получаю ответа. Я больше не слышу твоего голоса. С того вечера я потерял смысл своей жизни. Утром я осознал произошедшее. Но это не значило, что я понял беду и принял её. Нет. Я понял, но не принял. И никогда не приму злого подарка судьбы. Мне не понравилась игра в смерть. Тем утром меня волновала и пугала мысль о том, что пройдёт какое-то время, и я забуду твой голос. Как же я трепетал от того, что не смогу восстановить в памяти прекрасные звуки твоего нежного голоса! Я помню его. Я не забыл. Правда, иногда он изменяется в моей голове. И я не могу утверждать, что это твой настоящий голос. Старость заглушает правильность того или иного факта.

Я знаю, что только любовь к тебе помогла мне выжить, найти своё место и свою отраду в виде семьи, которую я, естественно, люблю, однако совсем не так, как тебя. Эта любовь другая, преданная, добрая, заботливая, привычная, надёжная. Она не такая сильная, как любовь к тебе, Нина. Понимаешь, твоя любовь мощная, как взрывная волна, и смерть никогда не сможет отнять даже крошечной частички этой силы, силы твоей любви.

Раньше мы жили бедно. Но как же весело нам тогда жилось! Нельзя сравнить несравнимые вещи. Не было дикого страха перед завтрашним днём, непонятного отчаяния тоже ведь не было. Пусть тогда отсутствовала свобода, и всё же она была. Не довлело над нами ничего, чтобы там сейчас не говорили на данную тему.

Постоянная тоска, воспоминания о тебе, Нина, мучают меня. Я не хочу забыть ничего из нашего короткого счастья, поэтому всё время перебираю в своём сердце наши встречи. Голова стареет вместе с телом. Некоторые кусочки воспоминаний нагло пропадают. Болит оно, моё сердце. Скучает, плачет, постепенно умирает. Мы встретимся. Обязательно. Очень хочу, чтобы поскорее. Я даже рад этой боли. Потому как, ощущая эти воспоминания, я чувствую, что моя любовь рядом. Снова возвращаюсь в тот приятный мир, который иногда представляется мне сном. Я одёргиваю себя и тут вижу перед собою телеграмму, письмо твоей подруги и слово «умерла» бьёт меня резко, жестоко. Глупый старик, который хранит воспоминания о первой любви, словно бесценный камень! Сколько не предложат, всё равно не отдам. Это моё свидетельство о боли, и оно является такой же частью меня, как рука или ухо. Боль…

Глава 28. Притяжение

(душевный магнит зовёт, и уже пора к нему прислушиваться)

Каролина стояла возле окна в своём рабочем кабинете. Ольга Мочульская, отвечавшая за зарубежные новости в искусстве и делившая с Чаркиной этот кабинет, двадцать минут назад ушла. Они просто коллеги. Никакой дружбы. Никакой вражды. Иногда присутствие Мочульской Каролине было выгодно, необходимо. Она не хотела оставаться наедине с Жилиным, который нередко забегал к ней. Правда, чаще всего он являлся в кабинет, когда Чаркина в одиночестве занималась делом. Так что присутствие Ольги Мочульской требовалось именно, когда она отсутствовала. Фотограф всегда заранее планировал визит к Каролине. Он выслеживал непременно нужный ему момент. Момент, в который девушка оставалась одна.

После ухода Мочульской Чаркина почему-то почувствовала уверенность в том, что Никита к ней точно не зайдёт. После того странно неизбежного поцелуя она увидела в нём твёрдость характера. Он уходил злой, но гордый. Он не придёт. Он больше не придёт к ней. И, может быть, он ей больше не позвонит. Разве что в крайнем случае. Если это будет касаться работы. Однако Каролина отнюдь не жалела. Она радовалась свободе. Она независима от всех. Ник ей не нравится. И он, кажется, перестал за ней гоняться, перестал ухаживать. Она добилась своего. Пусть он разлюбит её и полюбит ту женщину, которая сделает его счастливым. А Чаркина не сможет сделать его счастливым. Факт.

«Да, скучновато. И делать нечего и ничего не хочется делать. Вот в чём