Кисть тоски - Оксана Триведи

Да ну тебя с Жилиным! Занимайся своим Диди.

А я и занимаюсь этим только с Диди.

Мои поздравления! (Немноговато поздравлений? А?)

Я обожаю принимать поздравления, подарки и так далее. Нет, даже мало. Напиши ещё. Ладно, давай без шуток. К делу. Кто он?

Об этом нельзя написать.

Об этом нельзя рассказать.

Это надо почувствовать.

Ого! Я понимаю, о чём ты. Я же влюблена. У тебя это серьёзно? Ну, кто он? Счастливчик? Или тот, кому надо сочувствовать? Я не знаю, что лучше (счастье или сожаление) подходит к человеку, который сможет (или захотел!) быть рядом с тобой.

«Ты мне ещё позавидуешь!».

Серьёзней не бывает! А вообще, если серьёзно, то может ли любовь быть серьёзной? Нет. Если она серьёзна, то значит, хмурится, злится. И это говорит о том, что перед нами не любовь, а ненависть, переодевшаяся в любовь.

Если не серьёзной, то какой, по-твоему, должна быть любовь?

Она должна быть волшебной. Когда двое чувствуют любовь на расстоянии. Их души не просто тянутся друг к другу. Их души связаны крепким, надёжным и нежным узлом. Сердца громко говорят: «Любовь пришла!». Однако разум понимает, что вы не сможете сейчас взять и протянуть руку своему счастью. Далеки в окружающем мире, но близки в мире своём.

Возвышенно и романтично. Напомню, что не все выдерживают любовь на расстоянии.

Поэтому я и говорю, что любовь должна быть ВОЛШЕБНОЙ.

От тебя исходит магия. Каролин, мне звонит любимый. Пока.

Au revoir!

Глава 30. На грани кипения

(освобождение от зависимости всегда приходит вовремя)

Холодное утро. И всё-таки скоро весна. Каролина задумчива. Предчувствие чего-то не даёт покоя. Вокруг спешат на работу. Каждый со своей уникальной походкой движется по каким-то важным, ненужным, трудным, лёгким, опасным, безвредным делам. Она не торопится. Всегда старается выходить пораньше, чтобы прогуляться перед тем, как окажется в редакции, где у входа на лестницу кто-то прикрепил жёлтый смайлик. Сегодня она испытывает невесомую умиротворённость в душе, в которой одновременно потихоньку закипает чувство. Журналистка с присущим ей любопытством рассматривает прохожих. Мечтает вновь увидеть в этих краях его, венгра, с которым, как ей в первую же секунду показалось, она связана. Вот только неясно, его ли она видела из окна рабочего кабинета? Из окна кабинета словесных мук, который и любила, и ненавидела одинаково…

– Привет! – подскочил к ней слева Ник.

Чаркина вздрогнула от испуга. Кого-кого, но Жилина она не ожидала встретить так рано. Она думала, что он теперь занят Викой Колесниковой. Уже поверила в то, что он отстал от неё. Наконец-то отстал. Или разворачивается очередная игра рекламиста и фотографа? Психологическая игра, когда не остаётся выбора? Есть возможность сдаться, сдаться добровольно. Хотя своей доброй воли на сдачу и не было. Жизнь – несложная штука, как многие твердят. Она просто иногда не оставляет никаких шансов. Совсем несложно, когда тебя заставляют приложить усилия к вынужденной капитуляции. Усилия по работе с собственной душой, которая не желает примиряться с неизбежностью до последнего глотка воздуха. «Откуда ты взялся? Вечно появляешься там, где тебя не просят», – подумала с раздражением Каролина. Ужасно и неминуемо. Ей придётся с Никитой Жилиным идти до самой работы вместе. А ведь она обожала проводить это крошечное время одна! Раннее утро одиночества, в котором всегда хорошо молчать, слушать других издалека, смотреть на них и почему-то радоваться тому обстоятельству, что эти другие люди, незнакомые мужчины и женщины, обычные прохожие никакого отношения к тебе не имеют. Они не подойдут к тебе, не начнут рассказывать историю болезни, не омрачать твоё свободное состояние, не испортят настроение. Просто они все на расстоянии от тебя. Прекрасно.

– Привет! Почему так рано? Трудоголиком стал? – спросила Чаркина.

– Нет. Труд тут не причём. Это всё ты, – улыбаясь, ответил фотограф.

– Я?

– Ты.

– Ник, говори яснее. Я не люблю отгадывать загадки. По крайней мере, не в такую рань.

– Я хотел сказать тебе, что… – Он затих. Ему на телефон пришло сообщение. «Какая же гадкая у него мелодия на смс-ке стоит. Я бы ни за что её не поставила. И звук громкий. Боится, что не услышит или просто глухой? Отвратительно. Да, мне с утра «везёт» как никогда. А предчувствие-то было. Было. Только я рассчитывала на милого венгра. Двадцать семь, а продолжаю верить в чудеса. Ну и что из того, что мне двадцать семь? Какая разница сколько лет? Возраст ничего не значит. Я всё равно не стремлюсь к тому, чтобы быть рассудительной, правильной, спокойной, умеренной, как Колесникова. Вот ей может даже подойдёт роль матери. Но я-то знаю, что это не для меня. Не хочу я быть ответственной. Тут с собой невозможно справиться, а ещё за маленькое существо отвечай, делай какие-то необходимые с ним манипуляции. Кошмар. Терпеть не могу и семейные разговоры, и мысли об этом. Интересно, чему он улыбается? Молчит подозрительно. Замер от любви. Кажется, догадываюсь. Это Вика. Стопудово», – про себя сказала Каролина, видя, как Жилин забавно ухмыляется.

– Возлюбленная? – не удержалась Чаркина. Ей хотелось первой узнать об их романе. «И вообще, если у него любовь с другой, то почему сейчас он вместе с ней идёт?». Перед глазами девушки предстала их последняя встреча наедине. Тот поцелуй, за который она себя ненавидит. Вспомнились сообщения Инны Захарчук и её собственные. Их короткие письма-обсуждения её работы и отношений с фотографом. Зачем она писала о нём? Зачем делилась секретами? Конечно, страшного в этом нет. Но… И говорить обо всём, что и кто окружает тоже ненужно. Тем более двойственным особам, подобно Инке. В настоящее время стало известно, что она относится к категории «и вашим, и нашим». А Каролина не могла раздваиваться. Не могла нежно улыбаться человеку, который ей несимпатичен. И не могла быть злой по отношению к тому, кто ей безумно нравится. Её принцип состоял в простоте и фактически в бескорыстии. На усмотрение судьбы. Либо всё, либо ничего. Нельзя преуспеть и там чуть-чуть, и там чуть-чуть. Только в чём-то одном можно себя выразить. Выразить на полную мощь. Показать силу. И быть счастливой от того, что ты сделала всё возможное, раскрутила всю катушку. Выдохлась. Справилась с отведённой миссией.

– Каролин, ты – солнце, от которого веет прохладой, – произнёс Никита. Его голос был серьёзным. Он не шутил, и Чаркиной почудилось, что ей снова предстоит выслушать признание в любви. «Неужели опять?».

– Ты яркая, как солнышко, но