Помоги мне умереть - Наталия Лирон

– Архитектурное бюро, Алла, здравствуйте, чем я могу помочь? – ответил всё тот же голос.

– Здравствуйте, Алла, это снова Марина Иванова, будьте добры, соедините меня с руководителем отдела, в котором работал Дмитрий.

– По какому вы вопросу? – Девушка была вежлива, но непреклонна.

– Я представитель РЖД, – она вспомнила, что Дима что-то говорил про проектирование вокзала, – и у меня есть жалоба и вопрос срочный. – Марина пыталась придумать, какая у неё может быть жалоба.

– Оставайтесь на линии.

На этот раз музыка играла пару секунд, потом Марина услышала другой женский голос:

– Виолетта Ануфриева, слушаю вас.

– Здравствуйте, – Марина волновалась, пытаясь быть напористой, – вообще-то, мне нужен Клеверов. Дмитрий Клеверов.

– А вы кто?

– Марина… Иванова, представитель РЖД, – откровенно врала она, – в прошлый раз я разговаривала именно с ним.

– Вполне возможно, – холодно ответила руководитель, – только если вы говорили с ним около года назад. Дмитрий у нас давно не работает.

– Я была в декретном отпуске.

– Понятно, – женский голос смягчился, – теперь вместо Дмитрия Елена Прохорова, и по всем вопросам можно к ней. Соединить?

– Могу ли я узнать, когда точно он уволился? Чтобы понимать, с какого времени мне… – Марина словно бы наблюдала за собой со стороны, за тем, как она быстро и ловко придумывает фразы и говорит вполне правдоподобно. Откуда-то всплыло это дурацкое РЖД.

– Первого июня прошлого года.

Сегодня было третье мая.

– Спасибо, тогда я подготовлю все документы и созвонюсь с Еленой, по этому же номеру, верно? – Марина изо всех сил старалась сохранять самообладание.

– Да. Вы говорили о какой-то жалобе? – Руководительница с витиеватым именем попыталась выяснить.

– Спасибо вам огромное, – Марина её уже не слушала, – всего доброго.

Нажала «отбой». И села тут же, в гостиной, на пол, обхватив голову руками.

«Он же… каждое утро туда ходит. Ездит в командировки, рассказывает, какая коза его начальница. Господи… он же зарплату приносит каждый месяц! И больше, чем раньше, сказал, что его повысили».

Реальность разваливалась на пазлы, и пазлы эти были из разных картинок.

– Мам? – В проёме двери стоял Егор. – Что случилось-то?

Он был напуган, но старался не подавать виду.

– Там у Даньки что-то совсем жуткое? Он ругается и не говорит.

Она посмотрела на сына: с костылём, высокий, худой, беловолосый и светлобровый – точная копия своего отца. Как и его брат.

Нет, не точная – Егор теплее Даньки, а уж Димы-то и подавно. И ей стало жаль его.

– Он просто очень расстроен, и не всё так страшно, – она старалась говорить мягко, – у него разрыв мениска, который никто не заметил сразу, и нужно оперировать.

– Так чего он тогда? – Егор сложил руки на груди.

– А того, что накрылась сборная, – крикнул Даня из кухни, – я, между прочим, всё слышу.

– Так иди к нам, – Марина встала с пола, пересела на диван и похлопала по нему, – садись.

Егор плюхнулся на диван, и в дверях, ровно на том же месте, показался Даня, почти точная копия своего брата.

– Я же говорил, не нужно было идти ни к какому врачу.

– Серьёзно? – Марина рассердилась. – И что бы было? Ну вот что?

– Не знаю, – он в ответ повысил голос, – само бы как-нибудь зажило.

– Так и зажило! – Она всплеснула руками. – Только сейчас нужно операцию делать! Данила, ты как двухлетний, честное слово! Накрыл голову полотенцем и думаешь – спрятался, не видно тебя?

– Такие шансы бывают раз в сто лет! – У него на глазах появились слёзы. – Меня пригласили в олимпийскую сборную страны, мам! Это то, о чём я мечтал!

– Детёныш ты мой, детёныш, – она посмотрела на часы, – но ты бы даже нормально тренироваться не смог – у тебя там фрагменты блуждают в свободном полёте. Овербах же показал на снимках.

– Чёртово дурацкое колено! – Он со злостью посмотрел на свою ногу, потом на брата. – Это всё из-за тебя! Ты за меня уцепился, поэтому и я упал!

Егор от таких слов вжался в диван.

– Эй, полегче! – прикрикнула Марина. – Брат тут ни при чём. Очень хочется найти виноватого? Я понимаю, что ты злишься, кто бы не злился на твоём месте. Но ни Егор, ни я не виноваты, иногда что-то плохое случается просто так – хотим мы этого или нет.

– Хрень собачья! – ругнулся Данька. – Почему я? Что я такого сделал? И с Никой ещё всё это… да блин!

– Полностью с тобой согласна, – Марина похлопала рядом с собой, – иди, садись.

Он стоял в дверях всклоченный и сердитый.

– Давай. – Она склонила голову.

Он подошёл, сел…

Марина медленно положила его голову к себе на плечо. Он повернулся и уткнулся в неё носом, потом лбом.

Так и сидел, не произнеся ни звука, но она знала, что он плачет. Егор чуть прислонился к ней с другой стороны.

Вокруг них троих хрустально замирал день, огораживаясь ершистой тишиной, в которой звуки становились медленно-весомыми, наполняя их мир. За окном снова застучал дождь, и старые часы, вторя каплям, в ответ пробили круглые три часа дня начинающегося мая.

– Ника завтра в клинику идёт, – Данила поднял голову, – я хотел с ней пойти, а тёть Света не пускает.

– С тёть Светой говорить без толку, я поговорю с дядь Костей, и всё будет отлично.

Зазвонил мобильник, и Марина вздрогнула от громкого звука, вторгшегося в их время.

– Что стряслось-то? – Димин голос был встревоженным. – Прости, я никак не мог уйти, важное совещание.

Она оглянулась на мальчишек и вышла на кухню.

– Да неужели? – В ней заговорила весёлая злость. – И с кем же ты так долго совещался?

– Марин, хватит, – тревога сменилась резкостью, – можно без этого сарказма? Если бы я мог, я бы ответил немедленно. Что у Даньки с ногой?

– Разрыв мениска, нужно оперировать.

– Ох ты ж мать честная! – Он был удивлён и огорчён. – А как так получилось, что он сколько… недели три ходил нормально, и не болело у него? И незаметно было?

– Это тебе было незаметно, Дима, – пыльная усталость враз навалилась на неё, – ты вообще нечасто стал видеть своих детей. И уж тем более что-то замечать.

– Не пили меня, – огрызнулся он, – я работаю как проклятый, я забочусь о вас!

– Охренеть! – Она засмеялась и бросила трубку.

Ей захотелось швырнуть телефон в стенку (а лучше в голову дорогому супругу) и расколотить вдребезги (или телефон, или голову). Но она сдержалась.

– Вы с папой ругаетесь? – спросил приковылявший на кухню Егор.

– А, ерунда, – она отмахнулась, – зови Даньку, давайте поедим.