Помоги мне умереть - Наталия Лирон

Дима не заметил ни опухших заплаканных глаз, ни раскрасневшихся щёк. Да и бог с ним. Ей вдруг стало всё равно. Она села за свой компьютерный стол, щёлкнула мышкой… огляделась.

Дом перестал быть уютным, словно треснувший глиняный сосуд, из которого капля по капле вытекла вода. Те же стены, те же вещи… Бабулин комод, часы с маятником, которые заводились ключом. И то, что раньше было для неё милой стариной, теперь казалось обшарпанным и куцым.

– Что там с Данькой? – Дмитрий вошёл в гостиную вместе с тарелкой, из которой ел, и сел в кресло.

– Я тебе уже рассказала, – она подняла на него уставшие глаза, – фрагменты мениска в колене, поэтому и болит, нужно оперировать, вычищать всё.

– Когда? – Он стукал вилкой о фарфор, и Марину это раздражало.

– Когда будет возможность.

– И когда она будет?

Раздражал и его тон, больше походящий на допросный.

– Я не знаю, – Марина повысила голос, – когда будет, тогда и будет. Нужно провести дополнительные исследования.

– Какие? – Он доел и поставил тарелку на пол. – Мне точно нужно знать, когда именно будет операция, чтобы планировать. Я хочу остаться в городе, но меня могут снова отправить в командировку.

– Господи… – Марина поставила локти на стол и опустила в ладони лицо, – господи боже…

– Что? – Он не расслышал.

– Какой длинный безумный день…

Ей показалось, что утро случилось как минимум неделю назад. Столько событий произошло. И сейчас он неотвратимо врёт… и ей хотелось закрыть уши, зажмуриться и оказаться где-то не здесь.

– Ты меня слышишь, Марусь? – Кажется, он чуть смягчился. – Мне словно бы постоянно нужно отпрашиваться у тебя. Но я же забочусь о вас. В нашем накопительном фонде снова прибавилось, видела? (Под «накопительным фондом» Дима подразумевал шкатулку, в которой у них обычно хранились деньги.)

– Угу, – она так устала, что силы на то, чтобы спорить, доказывать, да и вообще продолжать разговор, слушая его ложь, совсем закончились, – я ничего не хочу обсуждать сегодня. Я не знаю, когда будет операция у Дани. И как только узнаю – скажу. Если ты будешь в городе – отлично, если нет – мы справимся. Возможно, я уже буду на машине к тому времени.

– Да? Ты ходила в банк, узнала про кредит? Говорила с Костей? – Он рад бы переключиться на обыденную тему.

– Дим, я хо-чу спать, – раздельно сказала Марина и встала, – пойду в душ.

Она подминала подушку, бессильно злясь на то, что не может уснуть, хотя спать хотелось невероятно. И не то чтобы она думала о чём-то конкретном, просто в голове варилась муторная каша из обрывков мыслей, фраз и дурацких песенок. Звуки вдруг обострились – она слышала, как Дима ходит на кухне, открывает холодильник, как шумит вода в туалете и шаркают его шлёпанцы.

Когда он, прокравшись, тихо лёг рядом и коснулся её плеча, она вздрогнула и злобно прошептала:

– Не трогай меня!

Утром Марина отписалась лощёному представителю сборной, сообщив о травме Данилы, и позвонила тренеру. Тренер охал, ахал, но сожалел не о Данькином колене, а о том, что ему некого теперь выставлять на длинные дистанции на следующие соревнования. Представитель сборной предсказуемо не ответил ничего.

Сам Данила уехал рано – с Вероникой в клинику, но неожиданно вернулся через час.

– Привет, мой свет, – Марина вышла в коридор, – что такое? Мы же с её отцом договорились, и не должно было…

– Это Ника, – исподлобья посмотрел он, – она сказала, чтобы я валил к чёрту.

– Ого! – удивилась Марина. – Что, так и сказала? У вас же вроде всё хорошо было.

– Угу. – Теперь он уже не стремился скрыть хромоту и проковылял в детскую.

Открыл дверь, увидел, что Егор на нижнем ярусе ещё дрыхнет, и пнул кровать.

– Подъём, малой, а то школу свою проспишь!

– Эй-эй, – удивилась Марина, – это что за «малой»? Да и сам ты в школу не собираешься?

Данила обернулся:

– А зачем?

– Хорош! – Марина разозлилась. – Марш в школу, к третьему уроку успеешь.

– Не-а, не успею. – Он нарочито зевнул.

– Тогда к четвёртому. И перестань хамить. Этого ещё не хватало!

Егор сел в кровати и уставился на старшего.

– Ты чего вообще?

– Ничего! – огрызнулся тот. – Не пойду я в школу, у меня колено болит! – посмотрел на Марину. – Ну правда, мам!

– Недавно ты говорил, что у тебя вообще не болит!

– Было ради чего. – Он сел на стул.

– А что, сейчас нет? – Она упёрла руки в бока.

– Сборная-то всё равно накрылась, – он щёлкнул мышкой, и экран тускло засветился, – а мне правда больно.

Он вальяжно вытянул ноги под столом и демонстративно уставился в экран.

– Ну отлично!

Марина впервые не понимала, что делать. Такого Даню она не знала. Да он таким и не был. Ей казалось, что она понимает, как он расстроен, и раньше им всегда удавалось договариваться. Но сейчас она испытывала странное чувство бессилия, смешанное с колючей злостью.

Она развернулась и пошла на кухню.

«Всё разваливается на куски». Она задумалась и о Веронике: «Вот коза! Такая же будет, как её мамаша! От берёзки и осинки не родятся апельсинки, как ни крути. Странно, что мы столько лет со Светой дружили. Хотя близкими подругами всё-таки, наверное, нас не назовёшь».

Марина стояла у окна, пытаясь успокоиться. Деревья весело шелестели майской кроной и клонились от ветра, парни вяло переругивались за закрытыми дверями. Данила срывался на младшем. Егор, впрочем, не оставался в долгу.

«Переходный, блин, возраст!»

Она поставила варить кофе и написала сообщение Овербаху с просьбой назначить дату операции. Успокоившись и посмотрев на ситуацию трезво, она понимала, что Данин случай, конечно, не уникальный и даже не редкий, как сказал врач, легче, чем у его брата, – у Егорки вон винты в колене стоят, а Даниле нужно только фрагменты убрать. Восстановление обещает быть не то чтобы стремительным, но довольно быстрым.

«Чем скорее, тем лучше».

От доктора пришёл неожиданно быстрый ответ – оказалось, что есть случайно освободившееся «окно» уже в следующую среду двенадцатого, как раз после праздников. А значит, в понедельник Даниле нужно лечь в больницу, чтобы успеть пройти несложное предоперационное обследование. Меньше чем через неделю.

Она ответила, что, разумеется, им всё подходит.

«И я жду Егора на консультацию», – напомнил он. И следом: «Предварительно сделайте МРТ».

Марина открыла календарь – точно, младший был записан на четырнадцатое мая.

«Совсем забыла!»

Ей вдруг стало неловко перед Егором. Тихость, послушность, лёгкость в смирении с собственным незавидным положением отодвигали его на второй план. Казалось, что