Американские девочки - Элисон Аммингер

себя. Мама, во всех остальных вопросах относившаяся к нью-эйджу вполне дружелюбно, считала, однако, что не следует заигрывать с сатаной. И чем больше я читала о деле Мэнсона, тем меньше мне хотелось с ней спорить.

Спала я по ночам очень тревожно и прерывисто. Мне снились кошмары о пропитанной кровью белоснежной сорочке, о радостных улыбчивых веганах, которым ничего не стоит воткнуть нож в живот беременной. Возможно, они ничем не отличаются от тех длинноволосых выскочек-актрис, которые в «Здоровой пище» желают убедиться, что приобретаемое ими мясо добыто без применения жестокости. Меня беспокоила мысль, что вообще-то не стоит постоянно читать про убийства. А вдруг я подхвачу какую-то зловещую волну, и тогда Бёрчу или маме несдобровать. Может быть, мама и права, что хочет на время лечения держать меня подальше, фактически на другом конце континента. Меня так и подмывало объявить сестре и этому тупому Роджеру, что с меня хватит. Хотя нельзя сказать, чтобы Оливия Тейлор собиралась снова появиться в моей жизни и вернуть мне долг за рюкзак, плюс проценты. Тысяча долларов, которую я задолжала, представлялась мне чуть ли не целым миллионом.

В то утро, когда я сказала сестре, что уже наигралась в «Один дома», она почти застукала меня за чтением ее электронной почты. Когда она зазвенела ключами в дверном замке, я быстро захлопнула компьютер и кинулась, чуть не навернувшись, к раковине налить себе стакан воды. Хотя на будильнике мигало 7:45, у Делии горели щеки, а волосы были растрепаны, как у человека, который только что вернулся с тренировки, начатой, видимо, еще до рассвета. Она плюхнулась на диван и поочередно задрала ноги вверх, почти касаясь коленями носа.

– Я здесь больше не могу. – Я села рядом с ней, упорно глядя в пол, чтобы не сбиться с мысли. – Не стоило тебе оставлять меня здесь по ночам. Но и самой тебе не стоит здесь жить. Это может быть опасно.

Сестра открыла ноутбук и долго, не меньше двух полных минут, вообще никак не реагировала на мои слова. Я уже хотела пересесть поближе и проверить, нет ли у нее наушников в ушах.

– Но почему? – спросила она наконец. – Здесь ничего такого нет. Анна, ты уже слишком большая, чтобы тебя съел серый волк. Не драматизируй. А когда читала «Великого Гэтсби», думала, что станешь вдруг богатой и влюбишься в девушку по имени Дейзи? Ты очень внушаемая. Точно как Кора.

– Нет.

– Да. Ты такая, – говоря со мной, она печатала что-то, делала паузы, удаляла, исправляла, снова печатала. – Но, если хочешь, можешь приезжать к Дексу. У него есть гостевой диван, и я не думаю, что он будет против.

– Спасибо.

Прежде чем закрыть компьютер, Делия вышла из своей почты. Впервые за все время.

– Я делаюсь дерганой, когда Меркурий в ретрограде. Вчера Роджер снимал меня на ступеньках жилого дома, в котором маньяк убил актрису, молодую. Она открыла ему дверь, и всё, конец. Именно после того случая ввели закон о преследованиях, который действует и по сей день. Так что, я думаю, из всего этого может выйти что-то дельное. Но знаешь, вообще-то очень жутко бывать в таких местах, которые выглядят, ну не знаю, обыденно, что ли. – Делия прищурилась с таким видом, будто рассматривала лежащий перед ней труп.

– Я думаю, все это жутко. И Роджер жуткий. И он сам не знает, что делает.

– У Роджера есть деньги, и Роджер мне платит.

– И что? Я думаю, это он разъезжает перед твоим домом по ночам. Да, я так думаю. Он даже велел мне постараться перевоплотиться в одну из девочек Мэнсона, типа для нашего исследования. Я понимаю, он мне платит; но если он заплатит мне, чтобы я съела кусок собачьего дерьма, лучше мне от этого не станет.

– О чем ты говоришь? – Делия от всей души расхохоталась. – Зачем ему тебе такое предлагать? Со мной он видится каждый день. Ему не нужно меня преследовать или шпионить за мной, катание на машине вокруг моего дома – избыточное действие.

Я не собиралась принимать на веру все ее слова, во всяком случае, об этом педерасте.

– Анна, а разве тебе так просто вернуть маме деньги, которые ты ей должна? Или же папе? Если учесть, что мы закрыли глаза на то, что ты живешь здесь без арендной платы и ешь мою еду? Может, доллары на тебя с неба падают?

– Нет.

– Вот и на меня тоже, ясно? В один год у меня может быть пять работ одновременно, а в другой – ничего. В этом городе, если ты не умалишенный, говоришь «да» на все предложения о работе, в пределах допустимого, разумеется.

Когда я в прошлый раз говорила с Делией о маньяке, она перекрашивала ногти после свежего маникюра. Сейчас она извлекла щипчики из косметички и начала удалять лишние волоски под бровями.

– Но это того не стоит, если в итоге ты окажешься мертвой.

– Мертвой? – переспросила она. – Ну и воображение у тебя.

– Я знаю, что было в той записке, – сказала я, раскрывая карту, которую, возможно, не стоило использовать.

Сестра замерла на несколько мгновений, а потом спросила:

– В какой записке?

– В той, которую Роджер приклеил тебе на дверь. Он считает тебя шлюхой. Я что хочу сказать: тут не надо быть Шерлоком Холмсом, понимаешь? Он своим фильмом старается разрушить твои новые отношения, а в то же время тебя тайно ненавидит. Уверена, именно он нанял ту женщину, чтобы она по ночам колотила тебе в дверь. Разве ты не помнишь, какую ужасную вещь он сказал тебе, когда вы расставались?

Делия стукнула кулаком по столу:

– Я тебе велела никогда не вспоминать об этом. Под конец отношений люди говорят всякие идиотские вещи. Для меня с этим покончено. И это не твое дело. Совершенно не твое. Усекла? И это не Роджер тут ездит, поняла?

Она лгала мне. Я видела, потому что у нее дрожали губы.

– Откуда ты знаешь?

– Да просто знаю. Может найтись тысяча других причин. Например, пресса, да? Когда-нибудь слыхала о журналистах? Может, до них доползли слухи о фильме Роджера. У меня есть ощущение, что фильм выйдет мощный.

Я посмотрела прямо в глаза Делии, и взгляд мой жестко, честно говорил: «Без шансов».

– Ладно, если серьезно, по моим ощущениям, это может быть актриса, которую не взяли в зомби-фильм из-за меня. Вероятно, она решила на время отказаться от своих пилюлек, и теперь вся ее злость направлена на меня. Как только она снова начнет принимать пилюли, она отвяжется. Довольна?

Нет, она