Зови меня Яга - Ольга Шильцова

– Веди к лучшему постоялому двору, заработаешь ещё.

Пацан аж взвизгнул от восторга и помчался вперёд, требуя у всех уступить дорогу, хотя необходимости в этом не было ровно никакой. Не за монетку старается, поняла я, а хочет потом друзьям рассказать, да приврать побольше.

– Баню, лекаря, да пару служанок расторопных, – начал перечислять Птицелов, едва заехав во двор. Хотела уточнить, с кем он разговаривает, но в то же мгновение с крыльца скатился полноватый хозяин заезжего двора:

– Всё понял, как не понять! – закивал он, расплываясь в улыбке. – Спутнице вашей помощь, а что до трапезы, то стоит заглянуть в таверну. Лошадок обиходить?

Птицелов отрицательно помотал головой и махнул рукой, заставив ястреба взмыть вверх, распугивая голубей и ворон. Сам ловко спрыгнул на землю и помог спуститься мне.

– Иди сюда, паренёк, – колдун поманил мальчика, и когда тот подошёл, важно задирая голову, сказал: – Жеребцов этих возьмёшь за поводья и отведёшь к кромке леса. Там сними уздечки и беги домой. Да смотри. Коли поведёшь продавать или на свой двор – сожрут эти кони и тебя, и людишек вокруг.

Грязное личико побледнело, и малец нервно сглотнул, но поводья взял – не смог отказаться от щедрого вознаграждения.

– Птицелов! – прошипела я. – Это правда?!

Радомир невозмутимо пожал плечами и отправился осматривать покои, оставив меня на милость молодой девицы с непокрытой головой. Та представилась Дуней и потащила меня в баню. «Лошади не едят детей», – упорно вертелось у меня в голове, пока жар и добрый дух парной не вытопили все мысли с первыми каплями пота.

Глава 33

– Она умеет читать? – уточнил Птицелов, привязывая маленькое послание к лапке ястреба.

– Скорее, нет, – задумалась я. Точно знать не могла – прошло достаточно времени с тех пор, как я видела Василису последний раз. Тогда он спросил:

– Нет ли какой-то памятной для вас обеих вещицы?

– У меня ничего не осталось, – едко напомнила я, и ястреб взмыл вверх, направляясь к царскому терему.

– Это не важно, – беспечно заявил Птицелов, и на душе стало горько. – У тебя есть твой дар, сила, сокрытая внутри.

Я ударила ладонями по широкому подоконнику:

– Что он даёт мне, дар, которым я не умею пользоваться? И без него я старалась помочь людям. Они возненавидели меня за это. Даже Иван.

Птицелов взял меня за руку, поглаживая небольшой шрам – обожглась несколько лет назад по собственной неловкости.

– Ты можешь навсегда покинуть эти края. Уехать со мной. Мир велик.

– Для третьей наложницы я старовата, – улыбнулась я. Птицелов хотел сказать что-то ещё, но пестрой молнией в окно влетел ястреб, выпустил добычу из когтистых лап, и об пол стукнул резной деревянный гребень.

– Василисин! – воскликнула я, протягивая его колдуну. Птицелов повертел его в руках и вернул обратно.

– Твоя воспитанница придёт сама, – заключил он. – И она тебя любит.

– Понял всё это, поглядев на кусок дерева? – недоверчиво спросила я, сложив руки на груди. Радек покачал головой:

– Девочка плакала, когда протягивала гребень птице. Слишком молодая, чтобы быть царицей. К счастью, старик Берендей в добром здравии.

– Расскажи, что здесь происходит, пока Василисы нет, – попросила я. Птицелов обнял меня, и я склонила голову ему на грудь.

– У местного правителя не осталось кровных родственников. Но, погоревав, он решил, что это знак небес. И велел найти самого мудрого человека в государстве, чтобы завещать ему престол. Тут-то и явилась твоя пигалица, знавшая ответы на все его хитрые загадки. А когда ей велели явиться ко двору с подарком, но без подарочка, ни верхом, ни пешком, ни одетой, ни раздетой – справилась и с этим.

– Так Берендей не женился на ней?

– Назвал своей дочерью, – успокоил меня Птицелов. – Её обучают, любима народом, но после смерти царя – кто знает, как повернётся.

– Я могу как-то помочь ей? – воскликнула я, и колдун рассмеялся:

– Эту Ягу я узнаю. Другая сама мечтала о защите.

– Со мной что-то не так, – призналась я. – Все время уставшая, даже сейчас, посреди дня.

– Отдохни. Скоро вернусь.

– А если засну?

– Воробьи разбудят, когда Василиса приедет.

Его голос успокаивал – против воли я широко зевнула. Птицелов кивнул и вышел из горницы. Сменив вышитый кафтан на удобную одежду простого странника, он покинул город и некоторое время бродил по лесу, словно что-то искал. Старый ельник показался подходящим местом. Птицелов сел в привычную позу – скрестив ноги и выпрямив спину. Надо было сосредоточиться. Промелькнул в воздухе маленький комочек с ярко-жёлтой полосой – королёк схватил комара раньше, чем тот добрался до человека.

Колдун улыбнулся и прислушался. Рядом были зарянки, славка и другие мелкие птахи. Одна за другой отправлялись они в полет, образуя живой водоворот вокруг неподвижно сидящего Птицелова. Ни один звук, кроме хлопанья крыльев не проникал внутрь. Ни одна мошка не тревожила его. Сознание вышло за пределы человеческого разума. Птицелов был свободен.

Перво-наперво он посмотрел птичьими глазами на спящую Ягу. Даже сон не смог разгладить тревожную складочку между темными бровями. Она спала беспокойно, но что терзало эту сильную упрямую женщину – кошмары прошлого или тревога грядущих дней? Радомир не знал. Внутри росло желание увидеть лицо любимой счастливым и беззаботным.

Моргнув, он унёсся дальше от Яги, стараясь снова достигнуть внутреннего сосредоточения. На дворе Ивана яблоку было негде упасть – народ шумел и толпился на площади в точности как в день суда. На помосте стояли, держась за руки, дети. Птицелов не помнил их имен, но лицо младшего узнал – он приходил в темницу. Старший, очевидно, его брат. Иван барабанил пальцами по ручке трона. Пригожий молодой царь лицом был мрачнее тучи. Подавшись вперёд, он обратился к мальчикам:

– Щука служил мне верно. В память о нем спрошу ещё раз – где ведьма, называющая себя Ягой? Кто помог ей сбежать?

– Та ведьма, что спасла нас, тебя и отряд раненных воинов от земляков царицы? – дерзко уточнил мальчик постарше, силясь распахнуть пошире заплывший глаз.

– Думай, что говоришь! – громыхнул Иван.

– Они всего лишь дети. Бедные, околдованные дети, – пропела Лала, поднимаясь со своего сидения, и Птицелов увидел, как старший брат инстинктивно загораживает младшего собой.

– Надеюсь, ты простишь меня за это, – прошептал колдун, обращаясь мысленно к спящей Яге, и снова закрыл глаза. Птицы начали вылетать из леса, с полей, со дворов и кружить над царским двором, закрывая крыльями небо. Несметные полчища ворон скрыли под собой стоящих перед царем детей. Впрочем, ни правителю, ни собравшемуся народу до них уже не было дела. Иван упал на землю, прижимая к себе молодую жену. Люди с криками разбегались во все стороны, затаптывая друг друга в ужасной давке. Птицы гибли десятками под стрелами дружинников и ударами палок, но на их место прилетали сотни новых.

С отрешённым удивлением Птицелов понял, что мальчики бегут не прочь со двора, а на кухню. Там они схватили за руки чумазую девочку-служанку и только тогда ринулись прочь. Пава указывала им путь до самого леса. Птицелов был уверен, что детям хватит ума следовать за вороной и дальше, но они сумели удивить даже опытного колдуна. Девчонка вытащила из-за пазухи потрепанный клубок шерсти и бережно положила его на землю. Все трое молча пялились на него, пока старший не махнул раздосадовано рукой и не отвернулся. А потом клубок шевельнулся, покатился вперед, а дети побежали за ним, размазывая по щекам слезы вперемешку с грязью.

На усыпанной мёртвыми птицами площади раздавался женский плач, крики и мужская ругань. Исчезновение детей заметили не сразу – не такими важными казались эти сироты. Иван поднялся с помоста, пригладил рукой растрепавшиеся кудри, поднял на ноги жену. Напуганная и рассерженная одновременно, Лала тараторила на басурманском наречии, но потом закричала:

– Теперь видите!