Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз

Я посмотрела на часы: 10:05. Совсем неплохо.

– Мама, пойдем за билетами, – попыталась привлечь мамино внимание, но она с головой ушла в процесс изучения деталей жизни своего кумира и походила на знатока, наконец-то получившего возможность взять в руки экземпляры драгоценной коллекции.

Оставив ее в покое, я встала в очередь, которая, несмотря на массу людей, продвигалась достаточно быстро. Женщина за кассой выглядела так, будто сама была из числа фанатов.

– Добро пожаловать в дом, где родился Элвис, – с энтузиазмом воскликнула она, вручая мне брошюру и два билета. В это время вбежала мама. Я хотела привлечь ее внимание к стоящей на витрине необычной фигурке Элвиса с качающейся головой и надписью «Тьюпело» на пряжке ремня, но маму ничего не интересовало, кроме вожделенных билетов.

Выйдя наружу, мы пошли по мощеной дорожке. Первым на глаза попался фонтан, который совершенно не заинтересовал маму. А вот при входе в дом она застыла, чтобы внимательно изучить довольно обширное описание. Приведенное в информационной табличке название «Дом Шотган»[40] или «Дом-дробовик» давало верное представление о размерах жилища Элвиса. Пуля, выпущенная из ружья от парадной двери, легко пролетала через весь дом: с крохотной веранды вы попадали в идущие друг за другом небольшие комнатки и тут же утыкались в заднюю дверь. Дом служил наглядным подтверждением чуда успеха Элвиса: родившись в бедной семье в Миссисипи, он сумел достичь высот славы. Так как Элвис всегда был для меня лишь объектом страшной ревности, меня не трогала его судьба вообще и его «скромное происхождение» в частности. Но мама постоянно про это говорила.

Когда я подошла, мама была занята каким-то страшно важным разговором с волонтером исторического общества, поэтому я решила присесть на один из двух свободных стульев и просто подождать. Я не думала, что все это меня так тронет. Мне не свойственно приходить в умиление или чувствовать сакральную связь с человеком при посещении его дома или изучении личных вещей. Так, видимо, сложилось потому, что все, чем я когда-либо дорожила, было отнято в порыве гнева.

«Верни мне то кольцо с изумрудом, которое я тебе подарил» – так обычно говорил мой отец, забирая вещи, которые мне больше не суждено было увидеть. Правда, иногда мама находила возможность вытащить что-то из его шкафа, когда он был слишком пьян, чтобы думать о чем-либо, кроме бутылки. Поэтому я сделала вывод: чтобы не переживать от потери своих некогда драгоценных вещей, лучше ни к чему не привязываться.

Однако, наблюдая за тем, с каким вниманием мама изучает каждый дюйм дома, каждый экспонат, я поняла ценность его коллекции для нее. Я сделала удивительное открытие: надежда, которая появилась у нее, когда она впервые услышала пение Элвиса, и которую она пронесла через всю свою жизнь, нашла свое воплощение в этих керамических фигурках. И когда ей становилось особенно трудно – ушли из жизни родители, умер ребенок, терял человеческое обличье муж, – она брала в руки статуэтку Элвиса или заказывала новую, и гармония в ее душе восстанавливалась.

– Все именно так, как я себе представляла, – проговорила наконец мама, повернувшись ко мне.

– Хочешь зайти еще и в церковь? – спросила я. И, поймав ее удивленный взгляд, добавила: – О чем я?! Конечно, ты хочешь.

На самом деле это я хотела посетить эту церковь, чему несказанно сама удивилась. Нашла для себя оправдание: это здание должно быть особенным, коль скоро его перевезли сюда!

При входе нас с большим воодушевлением приветствовала женщина, одетая в футболку с изображением Элвиса и свежеотутюженные джинсы. Взяв на себя роль распорядителя в церкви, она провела нас к свободной скамье, в то время как молодой артист, изображавший Элвиса, допевал гимн. Мама была так захвачена происходящим, что чуть не села мне на колени.

– Всем доброго утра, – сказала женщина, и ее голос заполнил собой все пространство маленького деревянного здания. – Меня зовут Рамона. А вы сидите в церкви, которую посещала семья Пресли.

Мама, единственная из всех посетителей, зааплодировала, чем вызвала благосклонную улыбку нашего гида. Найдя в толпе такого энтузиаста, дальше Рамона стала адресовать свой рассказ исключительно маме. А та выглядела такой расслабленной и довольной, какой я сроду ее не видала. Как только закончился фильм о том, как проводились транспортировка и реконструкция церкви, Рамона подошла и устроилась на сиденье перед нами с явным намерением поболтать.

– Куда направляетесь, милые дамы?

– В Грейсленд! Вы когда-нибудь там были?

– Два раза, и оба оставили неизгладимое впечатление, – ответила экскурсовод. – Но должна сказать, что истинные фанаты всегда предпочитают наш дом.

Мама выглядела довольно смущенной: она – самопровозглашенная и истинная фанатка – пыталась понять, как эти два крошечных здания могут затмить дом Элвиса в Мемфисе?! Она посмотрела на меня в надежде получить моральную поддержку, на что я лишь глупо улыбнулась.

Рамона верно оценила мамины сомнения, наклонилась к нам и проговорила:

– Элвис создал Грейсленд. Но Тьюпело сделал Элвиса. – И с довольным видом откинулась назад, как бы давая маме возможность оценить ее слова. После такого вступления мама подалась вперед, а я призадумалась. Рамона продолжила: – Вы должны заглянуть в хозяйственный магазин. После того как перекусите в «Джонниз»?

Мама выглядела озадаченной.

– Грейс, ты все это записываешь?

Я не догадалась это сделать, поэтому спешно достала из сумки несколько старых квитанций, сознавая, насколько ценной информацией Рамона решила с нами поделиться.

– В этом хозяйственном магазине мама Элвиса купила ему первую гитару! И это прямо на улице, всего в нескольких минутах ходьбы. Там сохранился прилавок тех времен, представляете?

Мама покачала головой, совершенно ошарашенная знаниями Рамоны, а я схватила свой телефон, решив, что так будет проще и быстрее все запомнить.

– Но сначала вы должны съесть гамбургер в «Джонниз Драйв-Ин»… именно там обычно обедал Элвис.

Она продолжала рассказывать нам о местных достопримечательностях, связанных с Элвисом, о которых даже мама ничего не знала. И мама наслаждалась каждым мгновением общения нашего импровизированного клуба почитателей Элвиса.

– Вы сможете посидеть за столиком в том уголке, который Элвис обычно выбирал. И приготовьте заранее камеру, – сказала Рамона, указывая на мой телефон, а затем, посмотрев на часы, добавила: – И лучше вам поторопиться, они скоро откроются. Вы еще успеете первыми занять этот столик. Его, правда, нельзя забронировать заранее. – И она засмеялась, как будто удачно сострила. В ответ я тоже захихикала, хотя шутки не поняла. Может быть, в том, что столь известного заведения нет в приложении OpenTable?

Мама схватила Рамону за руку, крепко ее пожала, после чего поспешила к выходу.

– Мам, подожди. Давай сфотографируемся. Рамона, вы нам не поможете?

– Отличная идея, Грейс, – прошептала мама мне на ухо, пока Рамона отсчитывала время, словно делала снимки на старом фотоаппарате Kodak. Она вернула телефон с кучей снимков – было очевидно, такие фотосессии были для нее привычным делом, – и вышла из церкви впереди нас, приветствуя новых гостей. А мы поспешили на выход, ведь у мамы появилась новая цель – столик Элвиса. Мне же срочно нужно было в туалет.

– Встретимся у машины, – крикнула я, многозначительно кивнув на указатель туалета. Мама в ответ сделала мне знак поторопиться, поэтому пришлось ускорить шаг. Пока я чуть не бежала в сторону здания, где мы покупали билеты, я оглядывалась по сторонам: мост, амфитеатр, музей – столько памятных мест, связанных с Элвисом. Только теперь я стала понимать: увлечение Элвисом не такое уж редкое явление, но способ выражения своего увлечения – вот что делало маму уникальной.

– Где здесь туалет? – спросила я билетершу, а сама взяла в руки фигурку с раскачивающейся головой.

– Прямо через сувенирный магазин, где, кстати, вы найдете много таких. Или вы ищете что-то конкретное?

Я оказалась в пространстве с полками, сплошь уставленными статуэтками Элвиса. Картина завораживала. Никогда раньше я не видела столько фигурок, разве только в мамином доме. Поэтому большинство изображений было мне знакомо. Внимание привлекла копия статуи в Шривпорте. Она была отлита из меди и сверкала так же, как настоящая статуя, у которой мы фотографировались. Не раздумывая, я схватила ее и, быстро расплатившись, сунула в свою переполненную всякой всячиной сумку. Добежав