Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз

– Все чики-пуки. Все просто расчудесно. Грейси у меня – просто золотце! – Мама вела себя как пьяная.

Я слабо улыбнулась, а потом откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться.

– Нам нужно будет осмотреть вас, чтобы удостовериться, что все, как вы говорите, чики-пуки. Вы сможете сами идти?

Мама не ответила. Вместо этого она склонила голову и как будто задремала.

– Я расцениваю это как «нет»», – сказал один из врачей, и оба медика вернулись к своей машине за каталкой. Делая все спокойно и уверенно, они уложили маму, а потом погрузили в скорую. После чего женщина-медик подошла ко мне.

– Послушайте, у нее рак мозга. – Проговорила я тихо, чтобы мама не слышала, но, наверное, в этот момент не стоило бояться, что она вмешается в нашу беседу.

– Мы сейчас ее осмотрим. Вы хотите при этом присутствовать?

Я покачала головой.

– Нет, если вы не против, я просто посижу здесь минуточку.

– То, что ваша мама встала и двигается, – хороший знак. Будем надеяться на лучшее.

– Да, она боец!

В это время мама помахала нам рукой из машины скорой помощи. А может, от мухи отмахивалась?

Врач улыбнулась, кивнула и пошла к своей машине. Я не смогла разобрать, что она сказала, – да и что бы это изменило? Маму нужно было везти в больницу. Но согласится ли она? Ввот какой меня мучил вопрос. Когда она делала химиотерапию или какое-либо обследование, даже речи не могло быть о том, чтобы не возвращаться домой. И дело было не в том, что я бы этого не позволила, а в том, что со мной это даже не обсуждалось. Мама все держала в тайне. Она дотошно расспрашивала меня о том, чем я занимаюсь, как будто в мире бухгалтерии могло происходить что-нибудь интересное. Если, конечно, не относить несанкционированные обеды к числу загадочных тайн. Каждый раз во время моих обязательных звонков я спрашивала, как у нее дела, а она всегда отвечала: «Хорошо». Видимо, по моим «угу» и «да» она чувствовала, что меня нельзя напрягать и расстраивать. А может быть, она думала, что я не смогу справиться с плохими новостями. Одним словом, мне нужно было знать, что все в порядке, и мама позволяла мне в это верить.

Я наблюдала из машины, как врачи скорой ставят маме капельницу, накрывают ее одеялом, а затем что-то записывают – каждый в свой планшет.

– Я поеду за вами, хорошо? – крикнула я в окно. Женщина-врач подошла ко мне.

– Мы отвезем ее в больницу «Мемфис Саут». Ваша мать достаточно стабильна, чтобы подъехать максимально близко к вашему месту назначения.

– Вы имеете в виду Грейсленд? Буду вам признательна, но при условии, что так лучше для нее.

– Мне кажется, что это самое правильное место для вашей мамы. – На лице у женщины было серьезное выражение, но глаза улыбались.

– Постарайтесь не отстать. Мы поедем с включенными сиренами.

Когда она садилась в скорую, я успела разглядеть маму, вцепившуюся в ремни безопасности, как при катании на американских горках. На мой приветственный взмах рукой она не ответила, так как ее глаза были плотно закрыты, будто она загадывала желание. А может, была просто чертовски напугана? Как, впрочем, и я.

Я подъехала к входу в приемный покой одновременно со скорой. Врач, сидевший за рулем, выскочил и побежал к задним дверцам машины. Когда они открылись, я поняла причину его спешки. Женщина-врач, ехавшая вместе с мамой, ритмично массировала ей грудь и что-то кричала. Из здания выбежали врачи и медсестры, чтобы помочь перевезти каталку.

Я бросилась за ними с криком:

– Подождите, пожалуйста! – Но каталка молнией неслась по коридору. Я преодолела половину расстояния, когда почувствовала, что падаю.

– Стой! Вот так, держу вас. – Пожилой джентльмен в светло-голубом лабораторном халате на лету поймал меня и усадил на стул. Если бы он был в красном, я бы решила, что это Санта-Клаус. Но на бейджике было написано: «Джеймс».

– Мне нужно туда. Там моя мама… – начала я что-то объяснять, показывая в конец коридора. Остановилась, решив, что Джеймс, как сотрудник больницы, сможет мне помочь в дальнейших поисках.

– Конечно, конечно, мисс. Только давайте побережем ваши ножки. Лучше, если я раздобуду нам колесики, и мы посмотрим, из-за чего вся эта суета. Как вас зовут?

– Грейс. Моя мама – Лоралинн Джонсон.

Я сидела, схватившись обеими руками за поручни кресла, и пыталась собраться с мыслями. Сознание, что я в больнице и в случае панической атаки мне смогут оперативно оказать помощь, действовало успокаивающе.

Джеймс ненадолго исчез и вернулся с большим металлическим креслом на колесиках.

– Усаживайтесь поудобнее и не забудьте закрепить на запястье вот этот ремешок. Чтобы у меня не было неприятностей из-за того, что я протащил незнакомку в отделение интенсивной терапии.

Я пересела в кресло, поставила ноги на перекладину и закрепила на руке ремешок. Джеймс, не теряя времени зря, повез меня по коридору, а затем через пару двойных дверей, которые волшебным образом открылись при нашем приближении.

Мне показалось это хорошим знаком, пока какофония звуков, смешанная с запахом экскрементов и отбеливателя, не заставила мой мозг вновь тревожно пульсировать.

Первый и единственный раз я побывала в отделении скорой помощи, когда Джефф порезался ножом и ему пришлось наложить несколько швов. Помню выражение разочарования, которое появилось на лице ассистента хирурга, когда он узнал, что глубокий порез случился при разделывании сладкого картофеля, а не стал результатом борьбы с незадачливым карманником. Одним словом, ничего героического! «Да, клубни бывает трудно разрезать», – промямлил медик, а по лицу читалось: «Жаль, что это был не дротик в голову».

В этот раз все было иначе: вместо легкого разговора об особенностях тех или иных ножей, все столпились вокруг мамы: делали какие-то заметки, переговаривались вполголоса, как в кинотеатре, когда, не нарушая приличия, хочешь быть услышанным. К счастью, никто не кричал: «РАЗРЯД», как показывали в фильме «Скорая помощь» про доктора Джона Картера.

Переговорив накоротке с одной из медсестер, Джеймс подтолкнул меня к маминой палате.

– Грейс – дочь этой молодой леди. – Представил меня Джеймс.

Все повернулись в мою сторону, а я встала с кресла и тут же опустилась обратно, увидев маму с трубкой в горле и проводами, прикрепленными практически к каждому участку ее тела.

– Здравствуйте, ее зовут Лоралинн. У нее рак, который дал метастазы в мозг. В машине у нее случился приступ, и я думала, что все… – Сказав это, я начала плакать, не обращая внимания на то, что на меня смотрит, казалось, весь персонал скорой помощи.

– Грейс, я доктор Уильямс, заведующая отделением скорой помощи, – представилась молодая азиатка ростом чуть ли не ниже мамы, в больших очках в темной оправе, с волосами, завязанными в беспорядочный узел. Она выглядела как один из интернов. На секунду я забыла, где нахожусь, и во все глаза уставилась на женщину. Она была такой приветливой и доброй.

– Мы стабилизировали состояние вашей мамы, а интубирование сделали, чтобы помочь ей дышать, пока выясняем, что с ней. Мы обязательно пригласим сюда заведующего по онкологии для немедленного осмотра.

– Она хорошо себя чувствовала, как вдруг случился приступ, после которого она потеряла ориентацию… – Наверное, когда-нибудь ко мне вернется способность заканчивать предложения.

– Не волнуйтесь, ваша мама в надежных руках. Мне потребуется от вас информация о ее болезни, но сейчас вам лучше будет присесть, пока мы принесем вам чего-нибудь попить.

– Не думаю, что у вас есть напиток, подходящий мне сейчас по крепости.

На мои слова она улыбнулась и пожала руку.

– Все зависит от того, что и у кого вы просите. – Все члены команды засмеялись, а затем вслед за доктором Уильямс вышли из комнаты. Одна из сотрудниц осталась и поставила рядом со мной пару маленьких стаканчиков с яблочным соком.

– Я знаю, это не совсем то, чего бы вам сейчас хотелось, но вкус довольно приятный.

Я улыбнулась ей.

– Держитесь. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вашей маме. Через некоторое время я смогу поделиться с вами информацией о ее состоянии.

Я достала телефон и набрала номер Аши, но попала на голосовую почту. Она никогда не отвечала на звонки. «Привет, Аш, это Грейс. Мама в больнице. Опять. Снова ее рак дал о себе знать. Не хотелось вот