Вальс душ - Бернард Вербер

– Пусть болтают. Они обмануты прессой и не способны увидеть истину, слишком она их тревожит. Худший слепец – тот, кто сам не желает прозреть. Настанет день, когда они все поймут. Будем надеяться, что это произойдет не слишком поздно.

Этот Фориссон очень силен…

Звучат аплодисменты, воодушевленные и уже единодушные. Лектор изящно кланяется, благодаря своих сторонников за поддержку, и собирает вещи.

С задних рядов, где сидит Эжени, видна кучка студентов в черных рубашках, окруживших Яна Мюллера. Они благодарят Фориссона за его «смелую» позицию и комментируют ряд его доводов. Профессор конституционного права беседует с ними, потом жмет каждому руку, называя по имени. Эжени Толедано находит взглядом Николя, тоже устроившегося в заднем ряду. Зал постепенно пустеет, и ей все лучше видны его соратники из НСП, занявшие стратегические позиции и готовые атаковать.

Наконец Николя подает им сигнал кивком головы, и все направляются в туалет, надевать противогазы и балаклавы. Оттуда они выбегают сплоченной группой, швыряют гранаты со слезоточивым газом и дымовые шашки. Студенты кашляют и трут глаза в сгущающемся дыму.

Эжени, натянувшая защитную маску, движется к кафедре вместе с толпой, нанося по пути удары раздвижной дубинкой. Чернорубашечники спешат вывести Фориссона. Николя дерется с Мюллером.

Луи и Морган валят на пол девушку в черной рубашке, заламывают ей руки, отрывают один рукав и начинают резать ей плечо. Их работу прерывает включившаяся – наверное, из-за дыма – противопожарная система, обдающая всех водой.

От воды дым рассеивается, позволяя действовать студентам, прибежавшим на помощь к ННП. Вожак неосталинистов понимает, что ситуация поворачивается не в их пользу, и свистит – это сигнал к отступлению. Группа НСП бежит к главному выходу. Николя в ней нет, он ищет взглядом Эжени. Трое в черных рубашках хватают его сзади и связывают ему руки ремнем, Ян Мюллер открывает опасную бритву.

Эжени все это видит и после секундного колебания спешит на помощь к Николя. Сорвав на бегу маску, мешающую дышать, она колотит Мюллера раздвижной дубинкой по шее, заставляя его обернуться. Она тянет Николя за руку, и они вдвоем бегут к выходу.

– Они не должны уйти! Схватите их! – кричит Мюллер, растирая себе шею.

Преследуемые чернорубашечниками, Эжени и Николя мчатся по коридорам, выбегают из здания университета, петляют по узким улочкам, надеясь оторваться от преследователей.

Николя кричит Эжени на бегу:

– Встречаемся у меня! Я пришлю тебе смс с адресом! – Он резко сворачивает влево и скрывается из виду.

Эжени бежит что есть сил, ныряет в первую же открытую дверь, останавливается, читает в телефоне сообщение Николя.

– Рыжая там! – доносится до нее голос Мюллера.

Она покидает свое убежище и несется, виляя между машинами, норовящими ее сбить. Фашики далеко, но не прекращают погоню. Она уже задыхается, сердце выскакивает из груди. Она не знает, куда бежать, не понимает, как оторваться от преследователей.

Она догадывается, как они с ней поступят, если поймают.

Вот и адрес из сообщения Николя. Она набирает дрожащими пальцами код. Преследователи уже в нескольких метрах от нее. Дверь вовремя распахивается.

Она врывается в вестибюль, но Мюллер успевает схватить ее за руку и тянет наружу. Она от души кусает его за локоть. Мюллер с воплем выпускает ее руку. Дверь захлопывается.

35.

Теперь Эжени Толедано может отдышаться, упершись руками в колени. Поднимает голову – и видит перед собой мужчину в форме привратника, за спиной у него величественная мраморная лестница. Он подает ей апельсиновый сок на подносе. Она удивлена, но берет прохладный стакан – он как нельзя кстати.

– Мы вас ждали, – сообщает он нейтральным тоном, храня неподвижность. – Будьте добры, следуйте за мной. Месье уже здесь.

Она идет за привратником вверх по лестнице, впечатленная роскошью, достойной Версаля. Всюду лепнина, старинные картины, вычурные скульптуры, мебель из дерева ценных пород.

Ее приглашают в большую гостиную, полную всяческой роскоши. Николя сидит в кресле, похожем на трон, и пьет апельсиновый сок. Над камином висит портрет мужчины в княжеском облачении. Она сразу замечает сходство между ним и Николя.

Тот торопится заключить гостью в объятия.

– Ты не ранена?

Эжени отрицательно мотает головой, угнетенная роскошью вокруг. Молодой человек объясняет:

– Теперь ты знаешь, где я живу, и понимаешь, почему я всегда хотел, чтобы мы спали у тебя…

– Кто это на картине?

– Знакомься: Карлос Ортега, мой отец.

– Значит, ты…

– Сын очень состоятельного человека. Он занимается международной торговлей.

– В какой области?

Николя недолго колеблется, прежде чем ответить:

– В области торговли оружием. Он с самого начала партнерствовал с президентом Венесуэлы Уго Чавесом, был пламенным сторонником «Боливарианской революции». Сперва он занялся этим бизнесом для помощи народным восстаниям, поставлял все необходимое большинству стран, боровшихся с западным и американским влиянием. Потом деньги стали заботить его больше, чем политика. Он начал продавать оружие кому попало. В молодости папаша был молодцом, но позже перешел на сторону капитализма. Я хочу спасти честь фамилии Ортега.

Николя поворачивается к портрету отца и продолжает:

– Да, мой отец – торговец оружием, а я борец за революцию. Это может показаться парадоксом, но большинство крупных революционеров – выходцы из богатых семей. Потому, наверное, что близко знакомы с врагом.

К Эжени не сразу возвращается дар речи.

– Получается, ты… ненавидишь своего отца?

– Я считаю его наихудшим на свете мерзавцем, – отвечает он, сжимая кулаки. – Видела бы ты, как он разговаривает с прислугой, с моей матерью… Не выношу его! Рано или поздно мне придется его прикончить.

Эжени не верит своим ушам.

– Все равно, спасибо, что спасла меня от этого хулиганья. Мюллер чуть было меня не искромсал, – говорит он ей, чтобы что-то сказать.

– Мы квиты, – отзывается Эжени. – Вчера в «Робеспьере» ты вырвал меня из их когтей.

Он опять ее обнимает, прижимает к себе, нежно целует:

– Как же иначе, ты же женщина, моя женщина.

Она отвечает на его поцелуй.

– Прямо не верится! – восклицает он. – Мы наподдали фашикам из Ассас на их территории и ушли живыми! Да еще на глазах у их вдохновителя!

Он вспоминает о привратнике, так и оставшемся в дверях гостиной с подносом в руках.

– Эмилио, будь добр, принеси нам две рюмки рома и лед.

– Сию минуту, месье.

Слуга исчезает и возвращается через считаные минуты. Молодые люди чокаются, пьют. У Эжени глаза лезут на лоб: ром обжег ей пищевод.

– Я не знала про Дорио, – говорит она.

– Я тоже, ну и что? Мало ли что несет какой-то фашист!

– Ну как же, Дорио возглавлял французский комсомол, а потом заделался нацистом…

Он смотрит на