Меркьюри - Эми Джо Бернс

огромный дом Джозефов и три принадлежащих семье автомобиля, Марли полагала, что денег у них много. По крайней мере, куда больше, чем имелось у них с Рут. Когда она отправилась в банк «Меллон» напротив мэрии, чтобы обналичить чеки Уэйлона, то не могла взять в толк, почему на их бизнес-счете не прибавилось средств. Ежемесячный баланс оказался намного меньше, чем они заработали за первое полугодие.

Марли отследила каждое поступление с тех пор, как они с Уэйлоном поженились, равно как и стоимость расходов на каждый заказ. Для начала она скрупулезно выписала все эти данные в свой блокнотик в клетку. Затем все перепроверила у себя специальной программой на «Макинтоше». Ответ на эту головоломку, как подозревала Марли, содержался в беспорядочном нагромождении чеков, которые Мик держал в своем импровизированном кабинете.

Всю осень она ждала, что бизнес-счет выправится сам по себе. Однако делалось только хуже.

Однажды, за четыре дня до Рождества, где-то во второй половине дня, когда Тео заснул, Марли, прихватив с собой радионяню и блокнот, отправилась в кабинет Мика. Пол там был заставлен многочисленными стопками виниловых пластинок, а под окном в дальнем конце комнаты помещался массивный деревянный письменный стол, весь заваленный бумагами. Рядом стоял картотечный шкаф, где ни один из ящичков не был задвинут как надо.

В некотором смятении Марли направилась к нагромождению документов.

Мик разработал собственную систему хранения архивов, какой бы странной она ни была: бесформенные стопки чеков, расписок и квитанций, собранные за год, венчались соответствующей каталожной карточкой. Так что эта груда бумаг не была беспорядочной в буквальном смысле слова, но сам объем ее обескураживал ― причем за каждым клочком бумаги для Мика скрывалась целая история.

Марли села за стол, вытянула наугад ящик. В нем лежали две запылившиеся фотографии в рамочках. На одной была Элиза и еще три молодые женщины, очень похожие на нее, ― по-видимому, сестры. Хотя с тех пор, как Марли поселилась в Меркьюри, они не приезжали ни разу.

На втором снимке были Мик с Элизой ― ненамного старше, чем сейчас Марли с Уэйлоном. Они стояли на фоне тормозного вагона с младенцем Бэйлором на руках, и Мик глядел вправо от камеры, словно готовясь к фотовспышке. В доме вообще было крайне мало фотографий с Элизой и Миком в качестве новоиспеченной супружеской пары, а еще меньше ― с семьями, откуда они происходили. «Что же такое случилось? ― стало любопытно Марли. ― Почему Мик с Элизой живут так изолированно?»

Между тем ее внимания ждали квитанции и чеки, скопившиеся здесь, точно снежный нанос после бури.

Марли решила начать с прошлого, 1990 года и уже оттуда продвигаться к сегодняшним дням. Ей не понадобилось много времени, чтобы выявить источник проблемы. Во всех этих бумажках ― чеках из бакалеи, химчистки, обувного магазина и прочего ― не было никакой иной логической взаимосвязи, кроме того, что все это шло на личные нужды. Мик относился к фонду фирмы как к индивидуальному расчетному счету, причем, судя по состоянию его кабинета, делал он это уже давно.

В какой, интересно, момент доходы компании перестали принадлежать одному Мику и он стал делить эти средства с сыновьями? На это Марли затруднялась ответить.

Она настолько была поглощена исследованием этого бумажного царства, что не заметила, как в дверях нарисовалась мужская фигура и пахнуло куриным супом с вермишелью. Когда Бэйлор кашлянул, привлекая к себе внимание, и Марли вскинула на него взгляд, она ожидала услышать какое-нибудь ехидное замечание ― вроде того, что желающему стать настоящим кровельным магнатом нужно нечто побольше, чем розовый лак на ногтях. Но, должно быть, ее лицо было настолько сосредоточенным и поникшим, что острить Бэй не стал.

– Что-то не так?

Бэйлор ступил в этот бумажный кавардак, прикрыл за собой дверь, поставил кружку-супницу на стол.

– Ваш отец, ― тихим голосом сообщила Марли, ― разоряет счет компании.

Прищурившись, Бэйлор провел указательным пальцем по шраму под ухом. Прежде Марли ни разу не замечала у него этого шрама.

– А на что?

Марли вспомнился самый первый ее ужин в доме Джозефов, когда Мик закатил в музыкальную комнату старое пианино, а потом долго пытался очаровать их своими песнями. За минувший год это был не единственный преподнесенный Миком сюрприз. Старый отцепной автодом, который он летом запарковал во дворе, гончарный круг, небольшая печь для обжига, с которой он все возился у себя в подвале. Марли предполагала, что он получал все это за работу. Мик ведь постоянно где-то подхалтуривал: то кому-то чинил крыльцо, то белил забор, то заливал бетон, то перекладывал трубы. Теперь же Марли заподозрила, что он попросту разворовывал те средства, что должны были пойти на покупку расходных материалов.

– Бэй, при том, сколько денег у нас пропало, я даже не уверена, что нам хватит хотя бы на мастику для тех заказов, что Уэйлон уже успел оформить.

Бэйлор ругнулся. С задумчивым видом взял в руки кружку, потом поставил обратно.

– А кто управляет финансами фирмы? ― спросила Марли.

– Папин кореш по Вьетнаму.

Марли приготовила блокнот:

– И как его зовут?

– Кореш.

Марли швырнула на стол ручку.

– Ну ты чего? ― непонимающе уставился на нее Бэй. ― Отец его так и называет: Кореш.

– Мне понадобится телефон этого Кореша, ― сказала Марли, понимая, что это как раз будет самое простое во всем деле. ― Кто-то должен его остановить. Я про вашего отца.

Бэйлор проворчал что-то неопределенное.

– Давай я поговорю с Уэйлоном, ― предложила Марли.

Бэй насмешливо фыркнул.

– Уэйлон черта лысого на отца попрет. Сама знаешь.

Марли молча поглядела на него, ожидая продолжения. Наконец Бэйлор недовольно крякнул.

– Ладно, я поговорю с ним, ― пообещал Бэйлор. ― Но могу сразу сказать: он не изменится.

Марли в раздумьях провела рукой по волосам.

– Ты мог бы открыть второй бизнес-счет на свое имя. А долю Мика тогда будем переводить на уже существующий.

Она говорила так, будто прекрасно знала, как это делается, что на самом деле не соответствовало истине. А еще ей вдруг припомнилось, с каким отвращением воспринял в сентябре Бэйлор ее присоединение к их рабочей троице.

– Если это, по-твоему, вообще хорошая идея, ― добавила Марли.

– Думаю, хорошая.

Бэйлор вновь взял кружку. Выглядел он совсем еще юным в свои девятнадцать лет: с новой стрижкой, в зеленом свитере, с яркими блестящими глазами. Бэй посмотрел на Марли так, будто только что впервые распознал в ней что-то родственное ― то, что Марли теперь несла бремя, очень похожее на его, ― и его это огорчило.

В этот миг Марли пожалела, что