Меркьюри - Эми Джо Бернс

же Марли частенько лежала без сна, в то время как Уэйлон, обняв ее одной рукой, крепко спал. Его золотая цепочка поблескивала в ночной полутьме, ресницы слегка подрагивали. Душу ее переполняла любовь к тем, кто мирно посапывал сейчас на расстоянии протянутой руки ― ее муж и сын. Марли пугало то, что она настолько нуждалась в них обоих и так сильно была им нужна, хотя это и была как раз та любовь, о которой она грезила. И все же она чувствовала, как давит на нее осознание хрупкости, недолговечности этого состояния. Ведь жизнь не всегда бывает такой тихой и безмятежной ― даже на утренней заре.

Ее снедала тайна, раскалывавшая ее существо надвое. В первую очередь это, естественно, была правда о связи Мика и Энн. Но было еще кое-что, не дававшее Марли покоя. И это второе заключалось всецело в ней самой.

Марли стыдилась своей глубокой ненависти к свекру. Она поглубже запрятывала этот секрет, но он все равно постоянно высовывался, преследовал ее, нашептывая о себе по ночам и будя на рассвете. Мик определенно видел ужасные зверства на Вьетнамской войне, в этом она не сомневалась. Но было нечестно и неправильно то, что лицезрение жестокостей как будто наделило его правом строить собственные замки на спинах своих сыновей. В несправедливости этого Марли была убеждена как никогда и ни в чем.

Им с Уэйлоном необходимо было совсем отделиться от родительского дома. И не потому, что им требовалось принадлежащее только им жилье или хотелось отойти от семейного бизнеса, а потому, что Марли ненавидела Мика Джозефа так, что порой это бывало нестерпимо. Она непременно скажет Уэйлону, что до конца года у них должен появиться собственный дом. И за эту надежду она цеплялась так же, как Уэйлон во сне держался за нее.

Глава 15

Весна 1992 года выдалась дождливой и насыщенной трудами. Мужчины часто работали до самого ужина, пока позволял световой день. Марли порой даже желала, чтобы пасмурных дней было еще больше. Она все так же занималась почтовыми рассылками и бухгалтерским учетом, а Тео мало-помалу учился ползать. То он выуживал из-под духовки сбившиеся комочки пыли, то стягивал с полки книжки Элизы. Он рос пухленьким и веселым малышом, любившим кататься колбаской из одного конца гостиной в другой. Еще не научившись ходить, Тео уже пытался облазить все кресла в квартире. Марли все труднее было звонить потенциальным заказчикам и все труднее принимать звонки. Тео столько всего хотелось сказать и сделать самому! И то, что так умиляло Марли как мать, чертовски раздражало как предпринимателя.

В квартире она себя чувствовала теперь, как в посудном шкафу: постоянно сумрачно и со множеством предметов, что могли опрокинуться и разбиться. Каждый день она ездила на ланч в салон Джейд ― просто чтобы пообщаться с другим взрослым. У Тео там имелись свои ходунки, и в них он шустро передвигался по салону, пока Джейд кого-то достригала или красила.

Среди бутылочек с шампунями и флаконов с лаками Марли ощущала себя намного более уютно, по-домашнему, нежели в особняке на Холлоу-стрит.

Иногда ей становилось очень одиноко в роли жены кровельщика. Как минимум раз в неделю Уэйлон уезжал с ночевкой: по срочным вызовам заказчиков, на инфракрасное обследование крыш или просто на объекты, требующие его непосредственного внимания. «Я так по тебе скучаю, Мар, ― говорил он, звоня ей поздним вечером из номера гостиницы. ― Это невыносимо». Уэй очень переживал из-за своих отъездов, но так уж они договорились. Им требовалось собственное жилье, а для этого необходимы были деньги.

Марли предлагала Джейд по-дружески бесплатно разобраться с ее бухгалтерией, чтобы та могла на практике усвоить то, что содержалось в ее старых конспектах с курсов. В Shear Sunrise все было устроено предельно просто: один хозяин, арендная плата, расходные материалы, коммуналка и страховка. Перед Рождеством у Джейд был хороший наплыв клиенток ― она мелировала волосы чуть ли не половине женского населения Меркьюри. Когда наступил Новый год, Джейд объявила, что пора оставить позади химическую завивку как пережиток из 80-х. Она в совершенстве овладела искусством создания перистой челки и объемных волн, стрижкой пикси и высветлением прядей. Теперь каждая дама в городе носила прическу в новом стиле ― особенно после того, как Джейд демонстративно выкинула свою плойку-гофре.

– Больше не делаю, ― отвечала она всем тем, кто требовал завивки. ― Вышло из моды.

Джейд родилась и выросла в этом городке, и клиентки ей полностью доверяли. В Меркьюри не было психотерапевта ― Джейд выполняла настолько схожие с ним функции, насколько это вообще было возможно. Марли любила наблюдать за работой своей лучшей подруги: хозяйка салона, парикмахерша и косметолог, готовая в любой день и любой час обновлять облик и душу. Если к советам Джейд по части личной жизни (что чаще всего сводилось к «Да брось ты его, я тебя умоляю!») ее клиентки прислушивались не всегда, то в плане причесок ее мнению доверяли. И приходили к ней снова и снова.

Холодным апрельским вечером под Back to Life в исполнении Soul II Soul[30] Марли свела приходы и расходы Джейд и объявила, что первый год работы салона ожидается вполне успешным. Набиралось все, как правило, по мелочам ― восковая эпиляция губ, подкрашивание бровей, высокая укладка.

– Еще парочка хороших торжеств ― и можешь отправляться на Ямайку! ― пошутила Марли.

У обеспеченных женщин, которые каждую неделю наведывались в салон Джейд, чтобы уложить волосы феном в гладкий боб или каре, имелись мужья с твердым окладом и стабильными выплатами, с работой вблизи большого города и гарантированной пенсией. Эти дамы не носили джинсы ― они предпочитали свободные брючки. Никаких кроссовок ― только пенни-лоферы. У них была такая уверенность в завтрашнем дне, какой никогда не знали ни Марли, ни Джейд. И все же подруги ни за что не хотели бы поменяться с ними местами. Они предпочитали полагаться лишь на самих себя ― так же как и мужчины семейства Джозеф.

– Тебе решительно надо нанять малышу няню, ― язвила Джейд, тоном копируя своих клиенток, не раз дававших Марли подобные советы. ― Всего на один вечер в неделю ― чтобы вы с Уэйлоном могли сходить куда-нибудь поужинать.

Марли протянула подруге половину сэндвича с индейкой, прихваченного из дома.

– На какие шиши?

Джейд откусила от сэндвича, задумчиво разглядывая черный силуэт пальмы на стене. Выглядела она сейчас точно так же, как и два года назад, когда Марли угостила ее в школе пластинкой