Меркьюри - Эми Джо Бернс

Прошел первый крайний срок, заданный Марли для отселения из родительского дома, затем минул второй, а потом и третий. Появились сомнения: а будет ли их жизнь вдали от дома Джозефов действительно лучше нынешней или просто станет немного иной? С маленьким ребенком на руках, с молодым еще бизнесом и малопонятным профессиональным жаргоном кровельщиков, который ей осваивать и осваивать, ― Марли теперь была далеко не уверена, что у нее хватит сил и энергии на такой эксперимент.

Тео рос жизнерадостным мальчишкой, любившим ощипывать пальчиками камышины и кидать камушки в пруд возле бейсбольного поля. Марли очень дорожила этими проведенными вдвоем с сыном часами ― как когда-то любила бывать наедине с Рут. Они с Уэйлоном экономили каждый пенни и старались по возможности по воскресеньям бывать на семейных обедах. Дверь Элизы для них всегда была открыта. Но Марли, как и прежде, боялась этим пользоваться. Элиза проявляла к Марли любовь по зову долга ― через пищу и бесплатное жилье, однако ее душа оставалась все так же недостижимой.

И Марли понимала, что рано или поздно этот раскол в их отношениях достигнет критической точки. Однажды Элиза перестанет сдерживаться и объяснит наконец, что Марли сделала не так.

Мик между тем проникся симпатией к Тео. В теплые деньки он брал с собой внука на террасу, сажал на колени и разрешал вписывать буковки в кроссворд. Рядом со здоровенной лапищей Мика ручонка Тео казалась особенно нежной и хрупкой. Как-то раз, когда Тео было три года, он под кустом остролиста у водосточной трубы обнаружил норку с крольчатами.

– Гляди-ка, деда! ― Тео был в таком восторге, что взял одного крольчонка, надеясь сделать его своим питомцем.

– А ну, не трожь! ― прикрикнул на него Мик и, схватив Тео за запястье, затряс его руку, пока крольчонок не отлетел в траву. ― Их мать не вернется, если почует твой запах.

Тео пребывал в том возрасте, когда верил в вечное постоянство бытия. Любой мелкий пустяк вырастал в его глазах в великую ценность. Он плакал, когда Марли выбрасывала соломенный наполнитель из подарочных коробок или когда очередные штаны становились ему малы. Она сразу почувствовала, что Тео никогда себя не простит, если из-за него мама-крольчиха побоится вернуться домой.

Как только Мик отпустил его кисть, глаза у Тео наполнились слезами и он потянулся ручонками к Марли. В этот момент ботинок Мика занесся над крошечным крольчонком, и Марли увидела в лице свекра такую бессердечную решимость, такую потребность ускорить неизбежное, что ей стало страшно. «Делаем то, на что у других кишка тонка» ― не на этом ли принципе построил Мик свою фирму? Не в этом ли девизе отразилась вся его жизнь? Марли покрепче прижала к себе Тео и отвернулась.

Она не знала, что к этому времени откуда-то из-за дома безмолвной тенью материализовалась Элиза, пока та не подала голос.

– Мик! Не смей! ― едва ли не прошипела она.

Мик убрал ногу от крольчонка. И так же беззвучно, как появилась, Элиза исчезла.

Марли ни разу ни одному из Джозефов не рассказывала, как столкнулась на улице с Элизой, бродящей без обуви. Все были чересчур озабочены своим кровельным бизнесом. Да и было из-за чего порой встревожиться: от внезапного возгорания, когда в универмаге Хермитеджа (что в шестидесяти милях к северо-западу от Питтсбурга) у них сорвало крышку с плавильного котла с кипящим асфальтом, до промокшего стеллажа с хлопьями в супермаркете соседнего городка, где продукты залило водой во время сильной грозы, когда они латали дыру в крыше.

И все же Марли подозревала, что постоянное напряжение, связанное с бизнесом, используется для подмены честности и прямоты отношений. В семье Джозефов никто и ни с кем не общался так, как разговаривали Марли с Рут, которая навещала дочь каждый месяц. Вместо того чтобы высказывать друг другу правду, какой бы она ни была, Джозефы обсуждали крыши. В их кругу Марли становилась такой же, как они, – не в силу мужниной фамилии, а потому, что молчала. И ей это было не по душе.

Тем временем продолжали всплывать и другие признаки того, что разум Элизы витает где-то в иных сферах. Она могла случайно добавить в мясо сахар вместо соли. Могла оставить незакрытым кран. Поехав в магазин за продуктами, могла вернуться без единого пакета.

Со временем Марли уяснила, что именно Элиза бродит по ночам по дому. Марли даже привыкла к звукам ее шагов. Эта ритмичная поступь внизу убаюкивала. Элиза полностью замкнулась в себе, но было ли это ее собственное решение или воздействие извне, Марли не знала. Она удивлялась, что ни муж Элизы, ни ее взрослые сыновья этого как будто не замечают и не пытаются, как Марли, за ней понаблюдать. Возможно, самым простым объяснением было то, что Элиза сама этого не желала. Ее мужчины ничего не замечали, потому что Элиза приучила их не тратить на нее внимание. Возможно, она наслаждалась некоторой свободой, когда ее никто не видел, и она могла ходить, где заблагорассудится.

Марли сознавала уже всю тяжесть замужней жизни и меру той дани, что она взимает. Любое «Мам, а не могла бы ты?..» ― и так, пока не останется ничего. Мать выкручивали наизнанку, пока все, что у нее имелось, не выкладывалось без остатка. И разве Элизе не позволительно было на мгновение-другое просто полностью забыться, и это не должно служить сигналом, что с ней что-то неладно? Марли порой задавалась вопросом: что же давало Элизе это ночное хождение по дому, чего не могли дать ни муж, ни сын, ни даже ее подруга Энн? Но что бы это ни было, принадлежало оно исключительно Элизе.

Впрочем, Марли была не единственной, кто что-то замечал. Крошка Шэй видел это тоже. Он никогда не заговаривал об этом ― не в его характере было обсуждать тех, кого он любил, словно они не в состоянии были замолвить за себя слово, ― однако он внимательно за всеми наблюдал. Марли понимала это по тому, как сосредоточенно перекатывал он в ладони свой любимый стеклянный голыш, когда говорили его отец и старшие братья.

В семействе Джозеф Мик вечно стремился к невозможному, Уэйлон надеялся на лучшее, а Бэйлор готовился к худшему. А Шэй? У Крошки Шэя все неизменно было в порядке. Как почта, доставляемая каждый будний день в четыре. Как покрывающееся льдом каждый январь озеро Эри.

Но после того как Шэй увидел Элизу ранней весной на улице без обуви, он с различными своими надобностями начал обращаться к Марли: подписать разрешение на поездку с