Площадь атаки - Кори Доктороу

Этот трезвон меня дико перепугал.

«Свадьба Маркуса Яллоу и Энджи Карвелли» – высветилось на экране. И короткий URL. Потому что потоковое вещание. Потому что Маркус. Потому что выпендрежник на грани эксгибиционизма. Потому что болван.

Черт, он меня с ума сводил. Я включила потоковое видео. Они велели всем своим близким прилететь на свадьбу в Бостон, потому что у девчонки в магистратуре строгое расписание, и наводнили свадебный зал роботами, позаимствованными в медиалаборатории Массачусетского технологического института. Невеста, разумеется, оделась не в белое. Ее платье было увито электролюминесцентной проволокой, которая мерцала в такт музыке. Костюм Маркуса, черный, как у битлов, с узким галстуком и брюками-дудочками, в которых его ноги казались еще худее, тоже был украшен ЭЛ‐проволокой, но она мерцала, только когда они соприкасались, разгоняя световые полосы от точки контакта по всей поверхности.

Да, это было круто.

Вместо священника их сочетала браком знаменитая кембриджская хакерша, одна из тех, кого они нашли во времена охоты на Челси Мэннинг. Тогда она была еще подростком, но сейчас стала выглядеть старше, ##### ####– ## ## #### # ####### ## ####### ## #####. Голову она увенчала дуршлагом, потому что относила себя к церкви летающего макаронного монстра, – на мой взгляд, это уж чересчур.

Маркус и его девчонка обменялись клятвами. Маркус пообещал варить ей кофе, массировать ноги (фи), проверять ее программы и всегда просить прощения только искренне. Она пообещала отступать, когда неправа, прощать, когда он извиняется, и любить его, «пока не слетит с катушек» (дважды фи). Они поцеловались и получили заслуженные аплодисменты. Я выждала три минуты, убедилась, что церемония окончательно завершилась и вот-вот начнется прием. Я же не зверь.

У Кембриджа есть своя фишка: там распространена доставка дронами. За дополнительную плату можно задать время доставки с точностью до минуты. Я сверилась с часами в уголке экрана. За спиной у регистраторши виднелось большое окно, из которого открывался вид на реку Чарльз и белый снег со следами студенческих ботинок. Я снова поглядела на часы.

Дрон подлетел прямо к окну и вежливо постучался. У него были четыре больших пропеллера и сенсорный блок, который передавал мне подробную телеметрию обо всех устройствах в зале, от логинов в блютусе до высвеченных лазерным локатором силуэтов каждого из присутствующих. Свадебное видео показывало стучащийся дрон с точки зрения жениха и невесты (в зале было установлено штук десять камер, и трансляция переключалась с одной на другую в зависимости от того, где было интереснее). Потоковое видео с дрона демонстрировало противоположную точку зрения: Маркус, его невеста и все их яйцеголовые друзья и родственники, разинув рты, дружно глазели в широкоугольный объектив.

Немую сцену прервал Маркус. Дрон изящно впорхнул в зал и опустил свою ношу в руки жениху. Тот вскрыл пластиковую упаковку и обнаружил шкатулку в подарочной бумаге. Невеста достала из конверта открытку и прочитала. Признаюсь, я вздрогнула, услышав свое имя из ее уст.

Когда Маркус тоже услышал, на его лице мелькнуло какое-то странное выражение. От этого я опять вздрогнула, но уже по другой причине. История наших отношений была непростой. Я потерла пальцы – те самые, которые он сломал, когда мне было всего шестнадцать. Он сделал это, чтобы выкрасть мой телефон, потому что в нем было видео, способное отвести от него обвинение в терроризме. Сложно все это. До сих пор, как подумаю о нем, пальцы болят.

Он поглядел на сенсорный экран дрона:

– Спасибо, Маша. Где бы ты ни была.

Обычное предназначение этого экрана – записывать видео, которое можно посмотреть позже, но если вы маньяк- преследователь (кх-гм), то можете видеть все в реальном времени. Я отправила дрону эмодзи, он вежливо поклонился и дал мне пять секунд на размышление: если я заплачу еще пятьдесят долларов, он задержится здесь еще на пять минут, а если нет – полетит дальше, у него еще много заказов на сегодня. Я отпустила дрон, и его трансляция оборвалась.

В потоковой трансляции я смотрела, как они распаковывают мой подарок. Я хотела было послать им мешок копи-лювака, сорта кофе, зерна которого сначала скармливают циветтам, потом извлекают из их помета и обжаривают, но вовремя прочитала статью зоозащитников о жестоком обращении с циветтами. Так что подарила им Raspi Altair 8080, «персональный компьютер» 1974 года, который управлялся тумблерами на передней панели и выдавал информацию миганием крохотных лампочек. Этот древний агрегат прошел кропотливую модернизацию: внутрь был установлен общедоступный процессор Raspberry Pi, увеличивший его вычислительную мощность примерно в восемь базиллионов раз. В результате внутри осталось много свободного места, и мастерица, продавшая мне этот аппарат, заполнила пространство резными деревянными рычагами и шестеренками, которые со скрипом крутились, когда компьютер действовал. Чтобы увидеть работу механизма, надо было заменить стандартный корпус на прилагаемый прозрачный.

Маркус прекрасно знал, что это за штука (я нашла ее описание в его твиттере) и сколько она стоит (он жаловался, что никогда, даже через миллион лет, не сможет ее себе позволить). Так что сейчас у него на лице было написано глубочайшее потрясение. Он стал рассказывать о ней своей девчонке, брызжа слюной в своей гиперактивной манере, в которую соскальзывал, когда был очень, очень взволнован. Еще больше меня порадовало выражение ее лица – ревность пополам с признательностью. Глядя на нее, я упивалась счастьем.

Я чувствовала себя злой и гадкой феей, которая наложила проклятие на Спящую красавицу за то, что ее не пригласили на крестины. Только это были не крестины, а свадьба. И конечно, меня пригласили.

Но у меня была срочная работа. И я послала им тщательно продуманный подарок, который затмил всю их дурацкую шикарную заумную церемонию. Если не хотите, чтобы вас затмевали, придумайте церемонию еще заумнее.

Съев всю принесенную еду, я так и не насытилась. Пришло время выходить на площадь. Кормежка в «Софителе» никуда не годится. Куплю себе донер-кебаб. Нет, куплю целую сумку кебабов и возьму с собой.

* * *

Веганское кафе, где собирались мои ручные революционеры, называлось «Дунайский бар-ресто», и накануне ночных событий их всегда можно было найти там, ибо кому она нужна, эта оперативная маскировка, почему бы не облегчить жизнь тайной полиции, пусть повяжут вас всех где-нибудь в укромном уголке. Ну что с ними делать?

Кристина была уже на месте, пережевывала какую-то еду, которая никогда не дышала, не жила, не бегала и не прыгала. Я приоткрыла верхний край пакета с кебабами и дала ей понюхать мясной аромат:

– Оставь немножко места.

Она рассмеялась, закашлявшись, и с набитым ртом показала мне большой палец. Я села рядом с ней.