Любовь моя Ана - Софья Асташова

полдня, а потом решила снова не есть. Больше мне не нужна еда, мне нужна пустота. Я готова резать себя стержнем ручки, чтобы эти слова глубоко и навсегда впечатались в моё сознание, хотя они и так очень глубоко во мне.

Я знаю, что это краткосрочно, но пусть будет хотя бы так. Во мне нарастает ярость, расползаясь по всему телу, как жир. Я ненавижу всех вокруг, потому что мне надо ненавидеть кого-то кроме себя. Такова жизнь человека, одержимого самим собой.

Я не могу больше ждать. Пытаюсь худеть. Стараюсь худеть. Истерика была, конечно. Пошла в магазин – в исступлении хваталась за шоколадки, хлебцы, консервы, но купила только кока-колу без сахара. Она для меня почти как алкоголь. Дома покурила и успокоилась. Не стала есть. Хорошо, что можно покурить и успокоиться. Ненадолго.

Я хочу лишь кости.

Я хочу лишь кости.

Я хочу лишь кости.

Я хочу лишь кости.

И больше ничего

Никаких людей

Никакой еды

Ничего

Только кости

На чём строить свою жизнь? Есть несколько вариантов: на еде, на отказе от еды и на таблетках. Сводит челюсть. Сводит пальцы. Ломит кости.

Флуоксетин. Бело-зелёные капсулы убивают голод. Так говорят в pro-ana сообществах. Я так на них надеялась! Часами искала сайты, где их можно купить без рецепта. Соглашалась на сомнительные сделки. Покупала в десять раз дороже, но на еду всё равно тратишь больше.

Однако и здесь меня постигла неудача. Сколько бы раз я ни пробовала его принимать, меня начинало перманентно тошнить, и я бросала. Голод не проходил, есть хотелось так же, как и всегда. Но надежда на волшебное лекарство не умирала, и я пробовала ещё раз. Просыпалась в пять утра. Выпивала флу и до обеда не хотела есть. Я так устала быть несчастной, что принимала не одну бело-зелёную капсулу, а целых три. Я знала, что эффект накопительный и легче мне не станет, по крайней мере, сразу.

Бисакодил. О, эта знакомая боль, как будто в тебя залили бетон – от низа живота до горла. Очередной ночью я умирала, как многими ночами до и после. Больно пошевелиться. Но боль пройдёт. Страх набрать вес не пройдёт никогда.

Глотаю очередную горсть бисакодила с закрытыми глазами, я уже не считаю сколько. Разве что можно только сосчитать пустые блистеры. Боюсь, что поправлюсь и, наверное, выпью ещё. Завтра возьму себя в руки. Надо взять себя в руки. Я хочу уснуть и забыть всё это, но всю ночь буду корчиться на полу и обливаться по́том.

Больше мне не нужна еда.

Мне нужна пустота.

Мне больше не нужна еда.

Мне нужна худоба.

Мне больше не нужна еда.

Мне нужна худоба.

И больше ничего.

Никаких людей.

Никакой еды.

Главное – ничего.

Главное – Ана, помоги мне.

Приди и забери меня.

Обними меня своими косточками.

Ничего. Ничего. Ничего.

Только кости. Кости. Кости.

Кости.

Бесконечное дежавю – вот что я теперь чувствую. Снова, впервые за полтора года, я почувствовала счастье. Когда увидела на весах отвес. Эту радость нельзя ни с чем сравнить. Если бы подобная радость – такая насыщенная и яркая – не существовала, её следовало бы выдумать. Я буду идти до конца. Ана, Ана, спаси меня. Помоги мне снова увидеть кости. Я люблю тебя, Ана. Я жду тебя, Ана. Пожалуйста, приходи скорее. Не покидай меня больше.

Я готова начать старую жизнь заново. Закрываю окна своего дома, наглухо затягиваю их чёрными мусорными пакетами. Отказываюсь от ужина. Откажусь от яблок – хоть их калорийность и небольшая, но от них ещё больше хочется есть. Как я хочу почувствовать эту лёгкость и обессиленность, когда всё становится неважно, все проблемы и задачи отходят на второй план. Я представляю, как буду пропускать обед на работе, когда почувствую голод, буду пить воду с витаминками, как будет кружиться голова от сигарет, как буду приходить домой и без сил падать на кровать.

Лишь бы Ана не покинула меня. Она и есть моя прошлая жизнь. Прошлое, которое я не могу отпустить и мечтаю вернуть. С остановкой сердца я вспоминаю то время, то лето, когда я была худой. Когда кости приносили столько счастья, что больше ничего не было нужно. Когда части тела ни в одном месте не соприкасались. А в подмышках гулял ветер. Не терпится.

Часть вторая

Антиутопия

Анорексия – это антиутопия, по законам которой правда – это ложь, свобода – это рабство, красота – это уродство. Чем хуже ты выглядишь, тем лучше. Всё, что нам знакомо. Всё, что мы любим.

Из примерочной доносится яростный смех. Это я примеряю купальник и в первый раз за очень долгое время смеюсь. На месте, где должна быть попа, зияет дыра, впадина. Ягодицы провисли, как пустые мешочки. Это было так страшно, что уже смешно. Я смотрела на своё тело так, будто оно было не моим. Я не могла поверить, что это отражение, обладающее выразительностью удивительной силы, принадлежит мне.

Я содрогаюсь, смех рвётся наружу. От него исходит какая-то первобытная мощь. Этот смех накрывает меня с головой, как волна. Власть смеха способна мгновенно всё преобразить. Сила освобождения заключена в смехе. Смех должен перекрыть все несчастья, затмить собой прошлые неудачи. Я смеюсь не одна. Ана смеётся вместе со мной.

Моё зрительное восприятие становится шире и выше и глубже. Такое знакомое чувство эйфории, я так по нему скучала. Это хороший знак – значит, у меня получается. Значит, я худею? Я худею. В первый раз за долгое время просыпаюсь от голода. На завтрак съедаю кусочек соевого сыра тофу, но мечтаю о чёрном хлебе с густой жирной сметаной, как в детстве. Живу только в ожидании обеда, когда смогу съесть ещё один кусочек тофу и стебелёк укропа. А после – до момента, когда лягу спать, и всё повторится снова.

Анорексия – это память. Ты любишь её, потому что помнишь о ней, о том кайфе, который она дарила. И наоборот, помнишь, потому что любишь. Я не могу забыть, стереть это воспоминание, ту лёгкость движений, ту слабость головокружений, те мерцающие искры перед глазами, то лицо, смотрящее на меня из зеркала, – существо без желаний, без будущего, без надежды. Но что это за