Цена тишины - Ольга Устинова

Вечером позвонил Игорь. Рассказывал про восстания в разных штатах и их лозунг: «Вы не для нас президент». Республиканцы добивают Хилари. Меньшинства были избалованы Обамой. Им ни к чему Трамп, обещающий закрутить гайки. Уничтожить все достижения черного президента.

Я избавилась от тревог дня, заполнив впечатлениями от услышанного. Кажется мы на пороге больших событий и яростной борьбы. Не получилось бы только, что мы с Алиной опять те щепки, которые летят при рубке леса.

* * *

Романс с дочерью моей длится сорок три года. Так долго она копила и вынашивала невысказанное, чтобы заявить мне это свое хладнокровное «я тебя ненавижу». Объявила как раз когда находится совместно со своей новой семьей от меня в полной зависимости. Вся эта бездомная котла, включая горлопана-собачку, толкается друг с дружкой на маленькой территории моей квартирки. Как «добрый человек из Сезуаня» я считаю необходимым каждый второй день покупать продукты. Оба работают, и никакого разговора о том, что ищут квартиру. Хватает же бессердечия орать на меня, да еще клясться в ненависти. За что? Впрочем, за то, что я ее такой сделала. Это мы слышали. Я подустала от страстей семейных. И наконец помудрела. Мне больше не страшно быть козлом отпущения за ее неудачи. И остаться одной в квартире тоже не страшно. Есть кое-что хуже этого – позволить испачкать душу. Это – спокойствие в преддверии смерти. (Задумала уйти чистой?)

Моя голова стонет-ноет и иногда разрывается от боли. И говорит – говорит.

Вчера мне отказались дать вновь введенную ай-ди карт. Нью-йоркское удостоверение личности с фотографией и адресом. У меня она без фотографии и адреса… И на эту спасительную карточку понадобилось вдвое больше документов, чем я обогатилась за эти годы в Штатах. Меня обижали, давали дурацкие советы и посмеивались. Сегодня мне мерзко. Идея получить эту необходимую мне карточку уже захватила меня до обсессии. Добиваюсь свидания с лойером.

Какой хирургической операцией удалить душевную боль в человеке? Что это за хирургическая операция такая? Скальпелем по невидимой ноющей ткани. А где анестезия? Молитва не убивает боль. Она ослабляет душевные муки. А боль при этом непереносима. «Обещанного три года ждут». В этом суровая правда. А то и до бесконечности. Проси и верь. Так говорит мой пастор. Ну что же. По крайней мере это делает тебя духовно занятым. Заживо похороненным в одном гробу с твоей болью.

Обсессия относительно того, что мне не дали нового удостоверения личности не позволила мне спать до семи утра. В час дня пришла китаянка Мей, помощь на дому для нуждающихся, и мы отправились в Чайна-таун за продуктами. Там дешевле. Я была изможденной. Навязчивость по кругу идущих мыслей не исчезала. Правда, кислород немного взбодрил. Беспомощность. Бесправие. Мой паровоз тащит меня на свиданку к смерти. Она дает на себя взглянуть. Сегодняшняя ночь-тому доказательство. Бессонница шепчет: «Скоро, скоро, только не жди ничего хорошего. Берегись веры. Она дает надежду. Разве надежда не очередное мучение?»

Вот оно – эмоция вышла в мысль. Теперь пиши. Но мы в пути.

Как трудно дышать. Энфизема мучает. Легкое не может набрать воздуха до конца. Нехватка кислорода. Дыши, дыши. Пиши, пиши. Это тоже кислород.

* * *

Очень мало спала и очень рано встала. Воскресенье. Значит, можно удирать в церковь. От себя, от всех и от всего.

И ждал нас там для исповеди застенчивый старичок отче Нил. Рассказала я ему всю историю с отсутствием у меня треклятого нового удостоверения, и что я по этому поводу чувствую и думаю. Он очень огорчился. Особенно когда я созналась, что возроптала на Бога. Он сказал решительно, чтобы как всегда дать мне шанс оправдаться: «Вы не на Бога возроптали, а на правительство». И я с восторгом и облегчением согласилась: «Ах, как я осерчала на правительство». И мы посмеялись, и нам обоим стало в этой ситуации легче. Потом он попрпавил святую накидку на моих плечах и пообещал мягко: «Я кое с кем поговорю». А это – жест щедрый для меня, грубо нагрешившей.

Служба еще не началась, и я пошла расставить свечи в полутемной зале. Все еще в напряженке этих дней. Мой взгляд поймал Серафим Саровский – чудотворец-старец с посохом и суровым взглядом. Раньше я не дарила ему особого внимания, а тут прочитала на иконе слово «чудотворец» и подумала: «Что если…?» Зажгла последнюю свечу и сбивчиво, чуть не заикаясь, доложила ситуацию. И нескромно попросила о маленьком чуде. «Устала я, дидо, от наших эмигрантских заморочек, подари ты мне это треклятое Ай-ди, Да снизойдет покой на душу мою хоть на время». Зажгла я для него свечку и пошла бродить меж икон, просто так, и забылась.

Подремывая, даже и не пыталась разобраться в церковной службе своими слабыми ушами, только крестилась где все крестятся, и умилялась дальней мелодии церковного хора – вибрации небес.

Перед причастием, в конце очереди, уходящей в коридор из зала, кто-то положил мне руку на плечо: «Привет». Оказалась – Светлана, моя бывшая соседка по домам. Через три здания друг от друга жили. Я обрадовалась, насколько у меня в эти дни получалось. To-се, обычное эмигрантское общение: «А как у вас?

А вот у нас..»И пошло. Проблемы, известные наизусть, аж скучно. Но в этот раз я специально пожаловалась, вдруг поделится опытом. И Света выложила все что знала. Я так ждала новой информации, и она была. Люди эту карточку получали легко и просто и в момент она мне доложила почему. Я захлебнулась от восторга. И недоверия. Очень все просто. Как будто все святые и батюшки собрались в кружок и решили дунуть на мою заботу. И она растаяла. А в центре стоял Серафим Саровский – чудотворец, и вид у него был отсутствующий, словно он на миг спустился с небес отрежессировать этот хор и сейчас также тихо уйдет обратно к делам от малой до великой важности.

* * *

Весь понедельник, с раннего утра, я бегала по Манхеттену в поисках офиса, где Свете выдали промежуточное Ай-ди, с фотографией, на основании которого я могла получить Ай-ди с адресом. Забыла она его местонахождение.

Полицейские и секьюрити-гарды добродушно отправляли меня друг к другу, пока меня, от усталости прозревшую, не осенило наведаться в добрый старый велфер. Я смутно помнила, что там был отдел выдачи удостоверений личности. Отправилась пешком из экономии и нелюбви к транспорту.