Идущая навстречу свету - Николай Иванович Ильинский

— Сергеевна! — крикнула Елизавета Петровна. — Инна Сергеевна, позови там Екатерину… Земляк ее нашелся!.. Это же надо, край земли, и он тут как тут…

Забегали по вагонам, послышались голоса: «Званцова, Званцова!»

— Как Званцова?! — развел руками Иван Афанасьевич. — Я — Званцов!..

Застыли в ожидании моряки. Екатерина появилась внезапно, остановилась, долго всматривалась в офицера, назвавшего ее фамилию своей.

— Иван… Иван Афанасьевич… Ты ли это, Господи? — слетело с губ Екатерины. — Как ты похож на Виктора!..

— А как же, мы родные братья! — протянул руки к Екатерине Иван Званцов, обнял, прижал. — Катя, слышал, что ты… что ты была замужем за Виктором, мне писали…

— Да, да, Иван Афанасьевич!..

Пришла пора удивляться проводницам и морякам. Ивану и Екатерине только бы поговорить, вспомнить, обсудить, но стрелки больших часов на здании вокзала показывали время отхода поезда.

— Катя, когда вернешься?…

— Через полмесяца, Иван Афанасьевич!.. Смотри расписание пятьдесят четвертого…

— Буду встречать!

Поезд уже тронулся, Екатерина стояла в дверях вагона, а Иван Афанасьевич все бежал по перрону, на котором вскоре стало пусто. Последний вагон растаял в сизой мгле.

Дни пути пролетели незаметно. В Алексеевке поезд остановился, но Егора Ивановича Екатерина не увидела: он или не явился, или опоздал. У него образовалась своя семья — с хозяйкой квартиры, где он снимал жилье. Дело обычное, знакомое — муж не вернулся с фронта, и Егор Иванович вместе с постелью хозяйки постепенно принял и все обязанности бывшего хозяина. Решили свадьбу не справлять, в загс не идти, а жить в гражданском браке: если суждено, то до конца дней своих, если нет — делить нечего, разбежаться можно без всяких тяжб. Егор Иванович знал, что Екатерина — уже проводница поезда дальнего следования «Харьков — Владивосток». Она часто проезжает через Алексеевку, иногда он, когда есть свободное от работы время, видит ее в дверях вагона, иногда успевает она спрыгнуть на перрон, обнимет его, спросит, как здоровье, но такое происходит все реже и реже. О Нагорном и его жителях он даже и не заикался. Стала забывать о нем и Екатерина. Вначале все ее внимание было сосредоточено на инженере Игнатьеве Алексее Ильиче, а когда увидела во Владивостоке Ивана Званцова, стала вспоминать и Нагорное: очень захотелось ей побывать на кладбище, постоять у потемневшего креста над могильным холмиком Виктора. Во время похорон предлагали поставить над могилой звезду, но Екатерина потребовала крест и с ней никто не стал спорить — православие восторжествовало. Екатерина даже Пушкина переиначила, его строки «и темный крест в тени ветвей над бедной нянею моей» она наивно и, может быть, не очень удачно, но от души переписала: «и темный крест, жарой палим, над бедным Виктором моим». Потому что деревьев на кладбище почти не было, лишь при входе в эту тихую обитель сиротливо шелестел высокой прической из ржавой листвы старый чахнувший дуб.

На харьковском железнодорожном узле Алексей Ильич входил в число успешных инженеров. Политически зрелый и идеологически подкованный, читавший в бытность свою «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина, чем и мог теперь похвалиться, профессионал и, наконец, умеющий сплотить вокруг себя и повести за собой, то есть не обделенный судьбой даром администратора, — словом, ходячий набор ленинских принципов подбора кадров строителей коммунистического общества. Не хватало ему в Харькове единственного — собственной квартиры. Когда подходила очередь на жилье, отдавали не ему, а женатому коллеге, да еще если тот и детей имел. Вот и созрела у Алексея Ильича мысль о женитьбе. И жену старался выбрать, как квартиру, чтобы попросторнее, посветлее, подешевле и вид на перспективу у нее чтобы был убедительный. Однако невест таких не оказалось, а обычных — пруд пруди, и в конце концов понравилась ему проводница Екатерина Званцова. Не семнадцатигодка, и сама признается, что была уже замужем, однако искать лучшую ему не хотелось, да и времени не было. Он всегда успевал с большим букетом цветов к приходу поезда «Владивосток — Харьков». Увидев окне знакомое лицо Екатерины, бежал, подняв высоко цветы, к вагону и светился не только глазами, но и всем своим круглым лицом.

— Катькин-то, Катькин, как бежит, ног под собой не чует, — завидовали незамужние и обремененные прежде такими внимательными, а теперь вдруг похолодевшими мужьями проводницы. — И опять ворох цветов несет… Мне один бы такой тюльпанчик!..

А Екатерина рдела и становилась похожей на цветы: как ей тут не позавидовать! «Тьфу, тьфу! — плевала через левое плечо Елизавета Петровна, ближайшая подруга Екатерины. — Изыди, сатана, не мешай счастью несчастной женщины…»

Сегодня Екатерина увидела, что у него в руках не только цветы, но и еще что-то более важное, интересное.

— Завтра же идем в загс, — сразу же сказал инженер.

— Почему именно завтра, Алеша? — заметно изогнула брови Екатерина, что инженеру особенно нравилось в ней.

— Послезавтра можем опоздать…

— То есть?!

— Без квартиры останемся, опять женатым отдадут…

Екатерина надула губки, как-то странно посмотрела на Алексея, а он этого даже не заметил, полагая, что поступает правильно. При встрече с Елизаветой Петровной Катя высказала мысль, что инженер не торопил бы теперь с загсом, если бы не замаячила квартира.

— Получается, что ему скорее нужна квартира, а жена — это только приставка к ней, антураж, — сказала она.

— Порядки у нас такие, что квартирами снабжают в первую очередь тех, кто уже имеет семью.

— Тогда зачем очередь устанавливать?…

— Ну, это ты у начальства спроси, а я тут не при чем, — обиженно поджала губы Елизавета Петровна. Муж ее работал сборщиком на тракторном заводе, и она уже забыла, что получить квартиру от организации, где работаешь, — проблема.

Крайне удивился Алексей Ильич тому, как равнодушно отнеслась Екатерина к его предложению о загсе. Другая не только ради того, чтобы выйти замуж, но еще и ради жилья галопом побежала бы в столь многообещающее место. А Екатерина холодно пообещала подумать на счет этого после очередного рейса на Дальний Восток. Заметили проводницы, что на этот раз в момент отхода поезда Алексей Ильич на перроне не появился.

— Не к добру это, ох, не к добру, — глубоко вздохнула Инна Сергеевна.

— Поживем — увидим, — ответила ей Елизавета Петровна и добавила: — Что Бог ни делает, все к лучшему…

А поезд набирал скорость, за окнами вагонов под ритмичный перестук колес на стыках рельсов мелькали улицы и дома большого города, и вот все это уже осталось позади: поплыли леса, поля, и чем дальше они в перспективе были, тем медленнее они уплывали назад. Жизнь в поезде шла своим чередом. Был доволен