Океанский пляж - Анатолий Исаевич Милявский

не раз летал через море в осажденный Севастополь: возил медикаменты, продукты, вывозил раненых. Лететь через море одному без прикрытия было всегда опасно, но он попросту не думал об этом. Каждый полет в родной город был праздником.

Небо Варны отодвинулось далеко. Немцы были на Кавказе, рвались к перевалам, в далеких степях гремели крестатые танки, подходя к Волге.

В июле сорок второго пришла весть: враг занял Севастополь. Черный ходил Агегьян. Впервые заметил на висках белые нити седины.

Не буду рассказывать о том, как прошли тяжкий сорок второй и переломный сорок третий. Два года на войне — это целая жизнь, особенно для летчика. Но мы договорились, что я расскажу только некоторые главы из его биографии.

…Лето в 1944 году выдалось жаркое (в прямом и переносном смысле). В конце августа корабли Черноморского флота вошли в дымящуюся Констанцу. Вскоре туда перелетел и гидросамолет Агегьяна. Челноком сновал он теперь между Севастополем и Констанцей, перевозя людей и грузы.

У него уже был другой экипаж (из старого не уцелел никто).

Наши дивизии взламывали вражеские заслоны на карпатских перевалах, продвигались к границам Венгрии и Югославии. Война уходила от Черного моря в глубь Европы.

…В один из сентябрьских дней Агегьяна неожиданно вызвали в штаб флота.

Высокий черноволосый полковник Андреев подвел его к большой оперативной карте. Пристально посмотрел в глаза, сказал без обиняков:

— Нужно слетать в одно место, высадить десант.

— Куда?

Карандаш полковника уперся в черный кружок на побережье. Это была Варна.

В первую минуту Агегьян не поверил. Взглянул на Андреева, чувствуя, как от волнения дрожат руки. И Андреев понял его состояние. Нарочито сухо и буднично изложил задачу. С нашими передовыми частями, вошедшими в Болгарию, нет связи. Неизвестно, что в Варне. Есть сведения, что немцы хотят взорвать портовые сооружения, разрушить город. Нужно высадить десант и спасти Варну. Полетят два гидросамолета в сопровождении истребителей. Он — ведущий, самолет капитана Князева — ведомый. Придется действовать по обстановке, принимать решение самому.

…Давно Агегьяну не приходилось видеть таких живописных пассажиров. В самолет с шуточками и смехом загружались морские десантники — рослые, как на подбор, молодцы, в форменках, из-под которых выглядывали тельняшки, обвешанные трофейным оружием, в черных бескозырках без лент, с бородами и залихватскими чубами. Среди них было немало «куниковцев» — участников легендарного десанта Цезаря Куникова, героев Малой земли и Новороссийска. Десантники бесцеремонно разглядывали самолет, по-хозяйски усаживались в фюзеляже на дюралевые жесткости для грузов, складывали тюки со взрывчаткой. Их набилось человек сорок — в фюзеляж, в кабину штурмана и пилотов, в радиокабину, в пулеметные отсеки. Столько же взял гидросамолет капитана Князева.

В самолете звучали веселые, грубоватые голоса:

— Ну и драндулет!..

— Братцы, тут на велосипеде ездить можно.

— Ежели такой кит нырнет в Черное море, сразу попадем в гости к морскому царю.

— Точно.

— Эх, иметь бы такой самолетик. После войны привез бы теще в деревню трофейную корову.

— Может, мотор включим и на поплавках махнем по Черному морю?

— Рыбу будем удить прямо из кабины.

— Кончай базар, — раздался строгий голос командира, — начинаю перекличку…

…Под днищем самолета забурлила вода, поплыл бетонный пирс, песчаная коса с рестораном-поплавком — катер выводил летающую лодку на простор озера Сюкдиол.

Взлетели благополучно. Над морем к гидросамолетам пристроились истребители. Вся армада взяла курс на юг. В прозрачном вечернем небе тяжелые летающие лодки, окруженные верткими «яками», напоминали огромных рыб, ведомых стайкой «лоцманов».

Уже исчезла в закатной дымке Констанца, мелькнул внизу скрюченный коготь мыса Калиакри, и вот открылась знакомая дуга Варненской бухты. Отсюда, с двухкилометровой высоты, было видно, как быстро уходит багровый сплющенный шар солнца за горные хребты. Наливался темной синевой воздух над морем, над зелеными склонами окрестных холмов, над городскими зданиями.

У Агегьяна перехватило дыхание. Он глядел на расстилавшийся внизу чужой и в то же время знакомый город, и странное и торжественное чувство наполняло грудь.

В наушниках звучали позывные Констанцы — запрашивали обстановку. Он коротко ответил: «Я над целью. Иду на посадку».

Тяжелая машина медленно начала снижаться.

Еще во время своих прежних полетов он хорошо изучил окрестности Варны. Холмистый голубоватый чертеж города безошибочно отпечатался в его памяти. В нескольких километрах от западной окраины города поблескивало, как осколок стекла, Дивлянское озеро, соединенное с бухтой узким морским каналом. Это было наиболее удобное место для посадки. Сюда и вел он сейчас свою летающую лодку.

Теперь он летел один. Истребители остались барражировать вверху, самолет Князева будет следить за его посадкой.

Что ждет внизу? Его уже, конечно, заметили. Может быть, немцы притаились, чтобы поточней ударить из зениток или встретить самолет шквальным огнем уже у самой земли? Сейчас он отвечал не только за себя и свой экипаж, в его руках было еще сорок человеческих жизней.

Уже хорошо видна спокойная гладь озера. Опытный глаз разведчика замечает на южном берегу несколько гидросамолетов. Значит, там стоянка, возможно, вражеские части, охрана. Значит, лучше сесть у противоположного пустынного берега. Пока не стреляют.

Совсем близко вода. Нервы напряжены до предела. Виден песчаный берег, развешанные на кольях сети, низкие домики, одинокая рыбачья лодка. Смуглый человек в широкополой шляпе встает в ней во весь рост, разглядывая самолет. И вдруг, сдернув шляпу, отчаянно размахивает ею над головой.

Агегьян, не отрываясь от штурвала, коротко бросил:

— Ребята, Болгария ждет нас.

И вот знакомый удар о воду, каскад брызг за стеклами кабины, шуршит под реданом прибрежный песок, и Агегьян резко убирает газ. (Уже снижаясь, решил выскочить на береговую кромку, на песок, чтобы десантникам не добираться вплавь до твердой земли.)

Тишина. После рева моторов она кажется оглушительной. Секундное молчание, и вдруг чей-то насмешливый с хрипотцой голос сзади:

— Приехали. Выходи строиться на ужин!

И сразу самолет наполняется смехом, возгласами, словами команды. С ловкостью гимнастов десантники выпрыгивают на песок, растекаются вокруг, держа автоматы наизготовку.

Раздается, приближаясь, знакомый рев авиационных моторов: неподалеку садится самолет Князева.

Десантники, разбившись на группы, быстро уходят в сторону города, исчезают в сгущающихся сумерках.

Уже совсем стемнело. Ритмично журчит вода под днищем самолета. Он высится, как гигантская рыба, наполовину в воде, наполовину на суше.

А к нему уже подходят люди. В темноте их лица кажутся особенно смуглыми. Подходят молча, останавливаются, разглядывают самолет. Какая-то женщина протянула Агегьяну букет цветов. Он взял его, это были пахучие казанлыкские розы. Спросил:

— Фашистов нет?

— Нет, нет! — загудели вокруг.

Вперед выдвинулся старик-рыбак, видимо, лучше других говоривший по-русски. Он объяснил, что здесь неподалеку рыбачий поселок, что до города около пяти километров. Фашисты всю